В. М. Кириллин
«ПРОЛОГ» В ИССЛЕДОВАНИЯХ Л. П. ЖУКОВСКОЙ
К изучению славяно-русского Пролога Л. П. Жуковская обратилась, по-видимому, во второй
половине 1970-х гг. Во всяком случае, уже в мае 1979 г. на международном симпозиуме в
Салониках она изложила первые результаты своей работы. Речь тогда шла о проблемах
текстологии Пролога и методе его исследования. Имея в виду лингвотекстологические задачи, Л.
П. Жуковская избрала для себя и обосновала тогда как наиболее плодотворный метод
«зондирования», т.е. принцип преднамеренного выбора «отдельных сюжетов» Пролога «в
пределах определенных дат» и их сравнительно-сопоставительного анализа на материале
большого числа списков. С тех пор Пролог оставался в поле зрения исследовательницы более
десятилетия. Л. П. Жуковская за это время просмотрела в отечественных и зарубежных
книгохранилищах свыше 600 списков Пролога, главным образом сентябрьской половины, и
опубликовала с 1982 по 1991 г. 12 статей1. В последних она обнародовала наблюдения над
некоторыми проложными текстами византийского, западнославянского, южнославянского,
древнерусского и средневекового русского происхождения, а также высказала соображения
относительно истории Пролога в целом.
Что касается истории Пролога как такового, то специально этой сложнейшей и
недостаточно исследованной проблемой Л. П. Жуковская не занималась. В своих статьях она
касалась ее попутно, бегло и в общих выражениях. Высказывания эти во многом согласны с тем,
что науке известно. Так, Л. П. Жуковская признавала существование двух основных
разновидностей Пролога — нестишной и стишной. Из нестишных Прологов она распределила по
изводам списки первой редакции, более ранней и краткой, и второй редакции, более поздней и
пространной. Между прочим, по целостности охвата и конкретизации материала такая работа
была осуществлена впервые. Кроме того, по предположению Л. П. Жуковской, существовала еще
одна, «не дошедшая до нас древнерусская редакция Пролога», предшествовавшая «созданию 1 и
тем более 2 редакций» и возникшая «не ранее 2-й трети ХII в.». Размышляла исследовательница и
об источнике и времени появления архетипа Пролога. Таковой, как она полагала, был включен в
состав славяно-русской книжности на рубеже Х-ХI вв. в результате перевода в Киеве «на
древнерусский язык» Менология императора Василия II, греческий оригинал которого попал на
Русь через сестру последнего и жену князя Владимира Святославича Анну. Замечательно, что это
предположение почти совпадает с мнением архиеп. Сергия (Спасского), А. И. Соболевского и В.
А. Мошина, которые относили перевод Менология ко времени не позднее начала XII в.2; в
результате, по их мнению, появился так называемый Синаксарь, послуживший впоследствии
основой для развития Пролога. К сожалению, будучи более смелой и конкретной относительно
датировки архетипа Пролога и обстоятельств его появления, Л. П. Жуковская в своих статьях
никак не отождествляла его с Синаксарем. Нельзя не отметить еще одной важной догадки
исследовательницы касательно начальной истории Пролога. Сопоставляя списки его нестишной
редакции в плане их помесячного состава и языка, она пришла к выводу, что созданная на Руси
«несохранившаяся древнейшая редакция древнерусского Пролога» (или его архетип) затем,
«скорее всего в XII в.», была перенесена к южным славянам. В свете истории славяно-русской
книжности и культуры вообще эту догадку трудно недооценить, ибо она позволяет и глубже, и
шире, и менее однозначно представить картину действительных обстоятельств межславянского
культурного общения и, в частности, место и роль в этом общении Древней Руси. Очевидно,
наряду с южнославянским влиянием на Русь в домонгольскую эпоху имело место и русское
влияние на южных славян. И жаль, что Л. П. Жуковская не дала культурологического развития
своим предположениям о предыстории славянорусского (а вернее, русско-славянского) Пролога.
Исследование списков стишного Пролога также не увлекло Л. П. Жуковскую в область его
истории вообще. Она ограничилась лишь констатацией связи его русских списков «с
южнославянскими странами» — на это указывают «данные орфографии». Что же касается
двустиший, предваряющих статьи стишного Пролога, то они, по мнению исследовательницы,
восходят к византийским «двустишным синаксарным эпиграммам».
Стр.1