Валерьян Полянский.
ТОВ. Н. ЛЕНИН.
(В. И. Ульянов).
Вечером 30 августа, когда он по окончании митинга выходил с завода
Михельсона, преступная рука женщины пыталась его убить на радость всей
российской контр-революции и международных империалистов.
В то время, как он безоружный, без всякой предосторожности, со
свойственным ему спокойствием и уверенностью, говорил о неизбежной близкой
катастрофе капиталистического мира Западной Европы, она из-за угла
готовилась нанести ему смертельный удар в спину, чтобы лишить международный
революционный пролетариат человека, которого история выдвинула на
пост первого вождя российской социалистической революции.
Умер К. Маркс, и Ф. Энгельс сказал: "теперь человечество стало на голову
ниже". И если бы положение раненого оказалось безнадежным, никто не
смог бы назвать товарища, который с полным правом занял бы его ответственный
пост, российская революция стала бы на голову ниже.
Заслуги тов. Н. Ленина перед русской революцией неисчислимы. Как
опытный капитан, с непоколебимой твердостью, железной волей, с полным
сознанием каждого своего слова и действия, он вел красный корабль нашей
революции к социализму. Контр-революционные бури не раз силились опрокинуть
и потопить наш корабль в бушующих страстях классовой борьбы, но он
всегда твердо держал в своих руках руль, не дрогнув ни разу во весь
шторм, столь грозный в последние дни, когда весь буржуазный мир усиленно
готовился к борьбе с нарастающей международной революцией.
В октябрьские дни, когда большевики, взяв власть в свои руки, не знали,
долго ли удастся ее удержать, и нервничали, он один, как всегда спокойно,
только с большей деловитостью, собирал первых народных комиссаров,
обсуждал с ними дальнейший план действий, готовый встретиться с
врагом.
Когда одни, сомневаясь в своих силах, склонны были итти на компромисс
с мелкобуржуазной эсеровской и меньшевистской частью Всероссийского Исполнительного
Комитета, он, как скала, остался непреклонен. Готовый разорвать
со своими близкими друзьями, с которыми связывала его долголетняя
революционная работа, он решительно отвергнул все попытки соглашательства.
И он знал, чего хотел.
Когда одни, увлекаемые энтузиазмом, а другие революционной фразой и
жестом, намеревались вести безнадежную революционную войну с Германией,
ставя на карту судьбы всей революции, он употребил весь свой политический
и публицистический талант, чтобы удержать пролетариат от этого безумного
шага. С великой болью в сердце, но с полным сознанием неизбежности
и моральной ответственности, он заключил "позорный и похабный"
брестский мир, как исступленно кричали все предатели народа и революции.
Заключил и спас революцию.
Когда одни, видя нашу разруху и некоторую нашу неприспособленность к
большой организационно-государственной работе, падали духом, он во всех
своих речах и статьях непрестанно твердил: "Народ сумеет устроить свою
судьбу; через ряд ошибок и, быть может, жестоких испытаний он встанет на
верный путь, лишь бы осталась в его руках политическая власть". И он
опять был прав. Мы не только разрушили старую государственную машину, но
успели покрыть страну сетью наших учреждений. Они несовершенны. Это верно.
Но они уже начинают работать, и время быстро исправит все недочеты и
даст народной власти нужный опыт.
Когда одна часть пролетариата с беззаветным энтузиазмом сражалась с
разными бандами контр-революции, а другая, обуреваемая мелкобуржуазной
стихией анархичности, наследственной болезни старого мира, ушла в удовлетворение
своих эгоистических личных интересов, он решительно и громко
заявил, что если будет падать производительность труда, если мы не приложим
все, как один, наши усилия к тому, чтобы как-нибудь наладить народное
хозяйство, нас ждет крах, нас ждет ярмо империализма и, быть может,
даже монархия. Он напомнил, что с новыми правами на пролетариат ложатся
новые обязанности.
Когда советская власть настолько укрепилась в нашей стране, что внутри
ее не оказалось достаточных контр-революционных сил, чтобы произвести
государственный переворот, враги революции, начиная с эсеров и меньшевиков
и кончая явными монархистами, открыто прибегли к помощи англо-французских,
чехо-словацких и японско-американских банд. Положение казалось
Стр.1