Плетнев П. А. Антологические стихотворения: "Муза" и "К уединенной красавице" // Пушкин в
прижизненной критике, 1820-1827 / Пушкинская комиссия Российской академии наук; Государственный
пушкинский театральный центр в Санкт-Петербурге. - СПб: Государственный пушкинский театральный
центр, 1996. - С. 109-113.
http://next.feb-web.ru/feb/pushkin/critics/vpk/vpk-109-.htm
П. А. ПЛЕТНЕВ
Антологические стихотворения: "Муза"* и "К уединенной красавице"**
Антологическая поэзия составляет прекраснейшую часть поэзии эпиграмматической,
принимаемой в том значении, какое давали ей древние. "У них (по словам издателей драгоценной на
нашем языке книжки "О греческой антологии") каждая небольшая пиеса, размером элегическим
писанная, то есть экзаметром и пентаметром, называлась эпиграммою. Ей все служит предметом: она то
поучает, то шутит и почти всегда дышит любовию. Часто она не что иное, как мгновенная мысль или
быстрое чувство, рожденное красотами природы или памятниками художества. Иногда греческая
эпиграмма полна и совершенна; иногда небрежна и некончена... как звук, вдали исчезающий. Она почти
никогда не заключается разительною, острою мыслию и, чем древнее, тем проще. Этот род поэзии
украшал и пиры, и гробницы. Напоминая о ничтожности мимоидущей жизни, эпиграмма твердила:
смертный, лови миг улетающий! Резвилась с Лаисою и, улыбаясь кротко и незлобно, слегка уязвляла
невежество и глупость. Истинный Протей, она принимает все виды"1.
Но между всеми эпиграмматическими стихотворениями только те должно включать в разряд
антологических, которые отличаются прелестию мысли, нежностию чувства и совершеннейшею
отделкою стихов. В этом смысле многие писатели, выбрав лучшие места из древних поэтов и прозаиков,
называли их антологиею, т. е. собранием цветов2.
В произведениях словесности каждого народа антологические стихотворения должны особенное
обращать на себя внимание мыслящей критики. "Если все (как замечено в упомянутой нами книжке), что
означает нравственное бытие народа, имеет право на наше любопытство, то антология должна
почитаться драгоценнейшим памятником. Посредством антологии мы становимся современниками
древних; мы разделяем их страсти; мы открываем даже следы тех быстрых, мгновенных впечатлений,
которые, как следы на песке в развалинах Геркуланума, заставляют нас забывать, что две тысячи лет
отделяют нас от древних. Посредством антологии участвуем в празднествах, в играх, следуем за
гражданами на площадь, в театр, во внутренность домов: одним словом, мы с ними дышим, живем.
Самая глубокая ученость едва ли может составить из остатков Греции слабое изображение гражданской
жизни древних. Здесь открывается нам богатая и блистательная картина, представляющая в цвете жизни,
в полной юности сей чудесный народ, которого благотворная природа наделила всеми совершенствами
ума, всеми прелестями красоты и вкуса" 3.
Таким образом, антологические стихотворения, как неподдельный язык чувствований,
свидетельствующих о нравах, направлении мыслей и других бесчисленных оттенках гражданственности
народа, могут самым приятным образом занимать любопытство наблюдательного ума и жадного лучшим
удовольствиям вкуса. Как уцелевшие от разрушительной руки времени памятники, они вернее сказаний
истории изображают нам характер собственно называемого народа, часто смешиваемый с характером
лиц, только случайно приводивших в движение этот народ. Как последняя степень совершенства языка,
куда вкус не допускал ничего принужденного, изысканного и слабого, они дают нам точное понятие,
какие самые приятнейшие формы получать мог сей язык4.
Часто критика, по какому-то странному предубеждению, пропускает без внимания так
называемые мелкие стихотворения. Она даже считает их пустою игрушкою поэтического таланта,
подобно невежественным книгопродавцам, которые по весу бумаги оценивают покупаемые ими
сочинения.
Мы осмеливаемся думать, что совершенство надобно оценивать не по его объему, но по
внутреннему достоинству. В глазах истинного художника легкий абрис человеческой фигуры и большая
картина Рафаэля равно драгоценны. Он с наслаждением смотрит на гениальное произведение - и вкус его
не чувствует потребности в том, чтобы первая фигура сделалась полнее. Вкус, т. е. ум, воображение и
чувствительность5, одного ищет: все ли выполнил талант, что хотел сделать, и на том ли он остановился,
что есть прекраснейшего в избранном им предмете?
Странно было бы утверждать, что для сочинения прекрасной поэмы и антологического
Стр.1