Алексей Феофилактович Писемский.
Роман в пяти частях
--------------------------------------------------------------------Книга:
А.Ф.Писемский. Собр. соч. в 9 томах. Том 4-5
Издательство "Правда" биб-ка "Огонек", Москва, 1959
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 19 июля 2002 года
--------------------------------------------------------------------{1}
- Так обозначены ссылки на примечания соответствующей страницы.
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
I
ПОКРОВИТЕЛЬНИЦА
В начале 1830-х
годов, в июле месяце, на балконе господского дома в
усадьбе в Воздвиженском сидело несколько лиц. Вся картина, которая рождается
при этом в воображении автора, носит на себе чисто уж исторический характер:
от деревянного, во вкусе итальянских вилл, дома остались теперь одни только
развалины; вместо сада, в котором некогда были и подстриженные деревья, и
гладко убитые дорожки, вам представляются группы
бестолково
растущих
деревьев; в левой стороне сада, самой поэтической, где прежде устроен был
"Парнас", в последнее время один аферист построил винный завод; но и аферист
уж этот лопнул, и завод его стоял без окон и без дверей - словом, все, что
было делом рук человеческих, в настоящее время или полуразрушилось, или
совершенно было уничтожено, и один только созданный богом вид на подгородное
озеро, на самый городок, на идущие по
которых, говорят, охотился Шемяка, - оставался по-прежнему прелестен.
Наши
северные
мужики
конечно уж
к
другую сторону озера луга, - на
принадлежат
существам самым
равнодушным к красотам природы; но и те, проезжая мимо Воздвиженского, ахали
иногда, явно показывая тем, что они тут видят то, чего в других местах не
видывали!
Мысли и чувствования, которые высказывало сидевшее на балконе общество,
тоже были совершенно несовременного свойства. Сама хозяйка, женщина уже лет
за
Григорьевна
малоподвижным,
пятьдесят, вдова александровского
Абреева, - совершенная
-
капоте-распашонке, в
блондинка, с
по тогдашней моде
вышитой юбке, сидела и
генерал-адъютанта, Александра
лицом холодным и
в буклях, в щеголеватом
вязала бисерный шнурок. По
нравственным своим свойствам дама эта была то, что у нас называют чехвалка.
Будучи от природы весьма обыкновенных умственных и
всяких других душевных
качеств, она всю жизнь свою стремилась раскрашивать себя и представлять, что
она была женщина и умная, и добрая, и с твердым характером; для этой цели
она
всегда
говорила
только
красноречиво, довольно искусно
о серьезных предметах, выражалась плавно и
вставляя в
свою речь витиеватые фразы и
возвышенные мысли, которые ей удавалось прочесть или подслушать; не жалея ни
денег, ни своего самолюбия, она входила в знакомство и переписку с разными
умными людьми и, наконец, самым публичным образом творила добрые дела. Все
эти старания ее, нельзя сказать, чтобы не венчались почти полным успехом: по
крайней
мере, большая
часть ее знакомых считали ее безусловно женщиной
умной; другие именовали ее женщиною долга и святых обязанностей; только один
петербургский доктор, тоже друг ее, назвал ее лимфой.
У Александры Григорьевны был всего
один
четырнадцати, паж{4}. В отношении его она старалась представиться в одно и
то же время матерью строгою и
страстною. В самом же
этом случае ни
перед чем не
останавливалось! В
сын, Сережа, мальчик лет
деле он был только
игрушкой ее самолюбия. Она воображала его будущим генерал-адъютантом, потом
каким-нибудь господарем молдаванским; а там, пожалуй, и королем греческим:
воображение ее в
вечер,
взятый мною для описания, Сережа был у матери в Воздвиженском, на вакации, и
сидел невдалеке от нее, закинув голову на задок стула. Он был красив собой,
и
шитый золотом пажеский мундирчик очень к нему
замечали, что богатые
как-то схожи
между собой
человеческая!
шел. Многие, вероятно,
дворянские мальчики и богатые купеческие мальчики
наружностью: первые, разумеется, несколько
поизящней и постройней, а другие поплотнее и посырее; но как у тех, так и у
других, в выражении лиц есть нечто телячье, ротозееватое: в раззолоченных
палатах
и на мягких пуховиках плохо, видно, восходит
и растет мысль
Люди сороковых годов
Стр.1