И. И. Панаев
КОШЕЛЕК
Сцены из петербургской жизни
===================================================
Оригинал здесь: http://cfrl.ru/prose/panaev/panaev.shtm
===================================================
I
Старушка мать, бывало, под окном
Сидела, днем она чулок вязала,
А вечером за маленьким столом
Раскладывала карты и гадала.
Пушкин.
Ах, тетушка, как хорош ваш Петербург! Мне никогда и во сне не снилось ничего
подобного!.. Как здесь все великолепно!.. какие набережные, какие площади, какие
дворцы, какие огромные домы, какие нарядные дамы, какие экипажи! А останавливались
ли вы когда-нибудь, тетушка, перед монументом Петра в лунную ночь? Любовались ли
Невою? господи боже мой, как хороша ваша Нева, тетушка!
Так говорил в лирическом жару молодой человек "с цветущими ланитами и
устами", с простодушным взглядом, в длинном, гораздо ниже колен, сюртуке, -
настоящий представитель отрадного деревенского быта.
Тетушка, к которой он адресовался с своею кудрявою, девственною речью, была
старушка, как обыкновенно бывают все простые русские старушки, с морщинами на лице,
с чепцом на голове, с очками на носу и с чулком в руках.
Странна показалась тетушке речь племянника - и прутки замерли в ее руках, и она
отложила чулок на маленький стол, который стоял возле нее, подняла очки на лоб,
протерла глаза и пристально посмотрела на племянника.
- Что это ты, Иванушка? Бог с тобой! Экой проказник: что я за полоумная, что
стану ходить по ночам да глазеть на памятники?
И старушка от души смеялась над проказником.
В эту минуту девушка, сидевшая на скамейке у ног старушки, выронила из рук
иголку и шитье, подняла вверх свои темно-голубые глазки, закинула назад свою
грёзовскую головку, всю в локонах, взглянула на старушку, потом украдкою бросила взор
на молодого человека: ей хотелось улыбнуться, и она, кажется, закраснелась.
Но, может быть, то был луч догоравшей зари, который, уловив движение девушки,
страстно прильнул к ней и любовно оцветил ее личико своим пламенем.
Хороша была эта картина из трех лиц: морщинистая старушка, румяная девушка,
молодой человек, задумчиво облокотившийся на ручку кресел... Небольшая комната,
просто убранная, ситцевые занавески у окон с красною шерстяною бахромою и ерани на
окнах. В этой комнате все дышало спокойствием и счастием, тою отрадною
безмятежностью, о которой, кажется, не ведают люди, живущие в огромных золоченых
палатах.
- Вы сегодня, маменька, что-то очень долго заработались. Уж скоро совсем
смеркнется.
- Да, да, твоя правда, Лиза; у меня и глаза начинают слипаться.
И, говоря это, старушка вкладывала свои очки в красный, потемневший от времени
футляр.
- И тебе пора бросить свое шитье: ты и без того у меня сегодня глаз не спускала с
иголки. Надо и покой знать. Убери-ка мой чулок, Лизанька.
Девушка поцеловала руку старушки, встала с скамейки, подошла к столику, взяла
чулок, который вязала она, положила его в желтую плетеную корзиночку и вышла из
комнаты.
Стр.1