Осоргин Михаил Андреевич
Повесть о сестре
Осоргин М. А. Сивцев Вражек: Роман. Повесть. Рассказы.
Сост., предисл. и коммент. О.Ю. Авдеевой. -М.:
Моск. рабочий, 1990. -- (Литературная летопись Москвы).
OCR Ловецкая Т.Ю.
В этой книжке записан рассказ пожилого чиновника, сейчас -- беженца, об его умершей сестре.
Тот, чье имя на обложке, только постарался, сохранив простоту рассказа, придать ему обычную
литературную форму.
Превращение Анны Иванны
-- Катя, ты что там делаешь?
-- Ах, мамочка, мне некогда, я рождаю сына.
Мать сквозь смех старается быть серьезной и строгой:
-- Иди сюда, раз я тебя зову. Успеешь наиграться.
Катя вбегает с куклой и большими ножницами. У куклы настоящие волосы, но неровно обрезаны
и торчат клочьями. Одна рука куклы беспомощно болтается на нитке.
-- Что ты делала?
-- Мамочка, я ее стригла, потому что я, мамочка, больше не хочу дочери. У меня дочерей много, и
с ними большая возня, а это будет сын, и его уже зовут Сережей.
-- Ты ей обрезала волосы, такие хорошие косы?
-- Мамочка, нельзя же у сына косы! И мне еще нужно пришить руку на случай сраженья. Он у
меня очень смелый и всех колотит.
-- Ну, Катюк, как хочешь, а, по-моему, жалко такие волосы.
--Мне тоже, мамочка, было жалко, но знаешь, ради детей...
-- Ну хорошо, иди играй.
Мать идет в соседнюю комнату, вынимает из кроватки худого младенца, братишку Кати, смотрит,
не мокрый ли, осторожно целует и кормит. Он сегодня здоров и покоен, совсем не пищит. В кресле
дремлется от теплоты ребенка и щекота его губ и ручек. Потом она его укладывает снова, а возвращаясь
мимо детской, видит Катюшу, которая бродит по комнате с куклой у груди, притворяясь сонной и
усталой. Пошатываясь, Катюша бормочет про себя:
-- Когда ты уснешь, ну когда ты уснешь, Сережа, это прямо невозможно! Ты все ешь, все ешь, всю
меня съел, и все-таки не спишь. Я совершенно потеряла ноги.
Мать смеется: "До чего Катюша все перенимает! С нею нужно быть осторожной".
Сережа укладывается в большую коробку, где уже спят, держа руки прямо и вытаращив глаза,
остальные куклы. Чтобы не разбудить их, Катя говорит сама с собой шепотом и грозит кому-то пальцем.
Затем, отойдя от коробки на цыпочках, она задумчиво останавливается посреди комнаты.
Интересно слушать тишину. С улицы ничего не доносится, потому что зима, снег, да и улица
тихая. Совсем тихо и в доме. На копчиках носков, так, чтобы башмачок не скрипнул, Катя крадется через
комнату к двери, потом в соседнюю комнату, где спит братишка.
Вход сюда без мамы, собственно, воспрещен, но на цыпочках можно ходить повсюду. Для
равновесия раскинув руки, она добирается до детской кроватки и смотрит, затаив дыхание, на затененную
щечку и примятый нос брата. Смотрит с удивлением и нежностью. Ей хотелось бы потрогать брата, чтобы
убедиться, что он настоящий, а не кукла; но этого нельзя,-- он может проснуться и заплакать.
Отсюда Катя пробирается в гостиную, садится в кресло и думает. Теперь уж невозможно
нарушить тишину и ту торжественность, которою Катя переполнена. Должно что-нибудь случиться -- и
тогда можно будет снова играть, болтать и суетиться. И Катя ждет терпеливо: что случится?
Сегодня Катюша одна; няня и сестра отправлены гулять, а ее мама не отпустила, так как вчера у
нее был маленький жар. Правда, теперь она совсем здорова и отлично могла бы гулять с ними. Зато время
ее не пропало даром: у нее родился сын Сережа, переделанный из так надоевшей куклы по имени Анна
Иванна. Вот будет пощажена Лиза, когда вернется с прогулки!
-- Угадай, кто это?
Стр.1