А. О. Осипович-Новодворский
НАКАНУНЕ ЛИКВИДАЦИИ
(Рассказ)
Источник: А. О. Осипович-Новодворский. Эпизод из жизни ни павы, ни вороны, Санкт-Петербург,
"Наука", 2005.
Оригинал здесь:Машинный фонд русского языка - http://cfrl.ru/prose/osipovich/osipovich.shtm.
Была чудная "украинская ночь". Вернее сказать -- было две ночи: одна гоголевская, в селе,
потонувшем в вишневых садиках, другая пушкинская, по сю сторону речки, где, на отлогости балки,
стоит каменный двухэтажный дом и к самой воде спускается тремя террасами роскошный сад Петра
Степановича Попутнова, женатого на Вере Михайловне, урожденной Перининой. Между этими двумя
ночами, если и было что-нибудь общее, то разве одна природа, то есть -- по теперешнему времени, когда
"человек гораздо больше зависит от человека, чем от природы", -- самая малость. Яркий месяц одинаково
заливал своим серебряным светом и соломенные, и жестяную крышу, и белые стены хат, и кофейного
цвета штукатурку барского дома, и ивовые плетни, и железную решетку. Воздух и здесь и там был
пропитан опьяняющим запахом свежей зелени, сирени, черемухи, вишни; в его ароматических волнах,
кроме ясно выделявшихся раскатов соловья или жужжания майского жука, когда он близко пролетал
мимо, одинаково дрожали и те неуловимые в отдельности нежные и страстные, убаюкивающие и
подзадоривающие звуки, под музыку которых сначала так сладко мечтается вообще, а потом возникает
более определенное чувство: "Кого-то нет, кого-то жаль, к кому-то сердце мчится вдаль!..", другими
словами -- является сильная любовная предприимчивость. Можно даже сказать, что и любовная
предприимчивость -- и здесь и там -- проявляется с одинаковою силою. Но дальше всякое сходство
исчезает, и из одной ночи делается две.
Там, из сеновалов, сарайчиков, сеней и других мест, куда имеет обыкновение прятаться на ночь
сельский прекрасный пол, робко выползают разные Гапки, Фроськи, Оксаны, -- с босыми бронзовыми
ногами, в запасках и грубых рубахах, с запахом собственного тела, телят, луку и многого другого, со
следами земли или чего-нибудь в этом роде на крепких руках. Здесь, на верхней террасе, примыкающей к
дому и представляющей обширную площадку с клумбами цветов посередине и живою изгородью из
ровно подстриженных акаций по сторонам, с усыпанными песком дорожками и железными скамейками, -сидит
барышня, благоухающая самыми изысканными духами. Когда Гапки, Фроськи и так далее бросят
по сторонам боязливый взгляд и затем, с тою порывистостью движений, которою обладают только кошки
и деревенские девки, шмыгнут в определенные места садиков -- в объятия Грицьков, Стецьков и других
неблагозвучных кавалеров, в холщовых шароварах, в свитках внакидку, в бараньих шапках или
соломенных шляпах, но с неизбежным запахом махорки и дегтя, -- барышня -- скажем кстати -- Софья
Петровна, -- напротив того, и не подумает бежать к Nicolas, и если испытает соответствующий порыв, то
обнаружит его только тем, что встанет со скамейки, сорвет ветку, общиплет листья и заходит взад и
вперед нетерпеливыми шагами. Сам же Nicolas... Но об нем будет речь впереди.
Гапки, Фроськи и другие поведут со своими "предметами" самые несообразные разговоры:
"Утикай" -- "Чого?" -- "Свиня!.." -- "Зiронько моя..." -- вообще очень коротенькие замечания страстным
шепотом, прерываемые смачными поцелуями, обниманиями и икотой... Софья Петровна, ежели Nicolas
выйдет к ней, заговорит с "им о ночи, о звездах, об этом легком паре над рекою, в котором -- не правда
ли? -- так и чудятся русалки Маковского... Он ей скажет, что не хочет смотреть ни на пар, ни на небо: ему
гораздо приятнее любоваться отражением звезд в ее глазах, причем близко-близко нагнется к ей; она
покраснеет, ударит его легонько веткою по плечу, и только после этого, но не раньше, он поцелует ее в
сахарные уста.
Мы сочли долгом резко разграничить ночь в селе от ночи в барском саду, потому что именно с
этого разграничения Софья Петровна начала свои размышления на террасе.
Она откинулась на спинку скамейки, находясь в том приятном настроении духа, когда человек не
отдает предпочтения ни одному из образов, беспорядочною толпою мелькающих в его воображении,
слушала монотонный гул лягушек и смотрела в одну точку, приходившуюся за рекой, в стороне от села, в
поле. Вдруг вблизи этой точки блеснул огонек, потом потух, снова блеснул, и через минуту вспыхнуло
Стр.1