Е. Н. Опочинин
Терпигорев Сергей Николаевич
(он же Сергей Атава)
Оригинал здесь: http://dugward.ru/library/zolot/opochinin_terpigorev.html.
В начале восьмидесятых годов, как раз около того времени, когда в "Отечественных записках"
стали появляться очерки под общим заглавием "Оскудение", подписанные псевдонимом "Сергей Атава",
я, не помню каким образом, познакомился с красивой молодой дамой "из новых", с коротко остриженной
густой шапкой великолепных волос, Евгенией Николаевной Флаг, которая, в свою очередь, познакомила
меня со своим мужем Николаем Михайловичем Астыревым. Обитали они в маленькой квартирке в
нижнем этаже одного из огромных домов графа Шувалова на теперешней Пушкинской, а тогда еще
Новой улице. Там и случилось мне как-то быть.
Хозяином квартиры был некто Афанасьев, нестарый еще человек купеческого облика,
грубоватый и выговаривавший самые обыкновенные слова с каким-то вывертом. Афанасьев был
предпринимателем какого-то электрического огнива, долженствовавшего заменить спички для
закуривания. Предполагалось, что "у каждого барина" в кабинете на письменном столе должно
непременно стоять это огниво, представлявшее собою не что иное, как элемент, кажется, Грене в виде
довольно большой банки, на три четверти наполненной едкой черной жидкостью. Уж одно то, что эта
банка могла опрокинуться на письменном столе, казалось бы, исключало всякую возможность
применения этого огнива в качестве кабинетной вещи. Однако же Афанасьев у кого-то купил
изобретение этого огнива, а Н.М. Астырев являлся при нем агентом по распространению этого
изобретения. Но распространялось огниво чрезвычайно плохо, и дело ограничивалось веселыми
вечерними сходочками, на которых Афанасьев вывертывал свои словечки с лакейским шиком, попевала
запрещенные песенки красивая Евгения Николаевна и в вечном затруднении ерошил свои белокурые
волоски Н.М. Астырев, который, между прочим, бешено ревновал свою супругу.
Вот в этой-то компании в первый же свой визит к Астыревым я встретился с С.Н. Терпигоревым.
Не знаю, на каких условиях он проживал в квартире Афанасьева, но у него была тут особая комнатка без
всякой, правда, мебели, даже без кровати, только с одной конторкой у стены и холщевым чемоданом на
полу. Когда, поразговорившись с С.Н., я спросил, где он помещается, он мне сказал:
- Да вот здесь - чемодан под голову, а накидкой укрываюсь. Мне немного надо: было бы пиво и
сигары, а остальное... - он не договорил и махнул рукой.
И действительно, одутловатое лицо С.Н., заплывшие глазки и вся несколько раздавшаяся фигура
его говорили о большом потреблении пива.
Я стал с ним встречаться, то у Астыревых, то в кухмистерской, а то изредка он заходил и ко мне.
Помню, однажды, когда я был у Астыревых, он вернулся от М.Е. Салтыкова и с восторгом показывал
мне корректурные гранки своего "Оскудения" с наклеенными с боков полосами бумаги, сплошь
испещренными редакторскими поправками.
- Смотрите! - с восторгом указывал мне С.Н. на пеструю корректуру. - Живого места нет! И кто,
подумаешь, будет так заниматься с сотрудником?! А он беседовал со мной больше часу, он ведь не ктонибудь,
а сам Салтыков-Щедрин... За честь и удовольствие для себя считаю я работать у него в журнале.
И никогда не уйду от него, разве уж выгонит.
Впоследствии вспомнились мне эти слова Терпигорева, когда я увидел его имя под фельетонами
в "Новом времени".
Вскоре, помнится, Терпигорев перебрался куда-то от Астыревых. Вообще говорили, что он
устроился. Я стал встречаться с ним только на улицах. Вид он имел прежний. В неизменной накидке, с
котелком на голове, одутловатый и не очень трезвый, с воняющей страшной сигарой в зубах.
Позднее я стал встречаться с ним изредка у редактора "Исторического вестника" Сергея
Николаевича Шубинского, печатавшего в этом журнале его интересные очерки под заглавием
"Потревоженные тени". Помню, Шубинский очень хвалил эти рассказы Терпигорева, находил их
интересными, но замечал всегда, что на них лежит отпечаток фельетонной работы и что они страдают
растянутостью. Пожалуй, что это была и правда.
Припоминается мне смешной анекдот, происшедший с С.Н. Шубинским во едину из суббот во
время посещения его Терпигоревым. Я пришел к Шубинскому, когда его только что покинул Атава.
Надо сказать, что дело было зимой, и я застал С.Н. в бешенстве бегающим из угла в угол просторного
Стр.1