Е. Н. Опочинин
Князь Павел Петрович Вяземский
Оригинал здесь: http://dugward.ru/library/vyazemskiy/opochinin_vyazemskiy.html.
Глубокий след в моей душе оставил навсегда оригинальный образ этого человека. В строгом
смысле слова это не был литератор, писатель, это не был ученый; знания его были обширны и
разнообразны, но беспорядочны и бессистемны. Зато это был живой источник воспоминаний великого
прошлого. Когда-то мальчиком он с образом в руках участвовал в свадебном поезде А.С. Пушкина. Он
родился и вырос в семье отца-поэта, друга Пушкина, в семье, тесно связанной с крупнейшими
представителями нашей литературы 1820-1840 годов. И на нем самом сохранился отпечаток этой эпохи.
Было что-то несовременное в этой львиной голове с гривой седых волос, во всей его фигуре и даже в
оборотах его речи, всегда своеобразной. Он никогда не говорил пространно, его речь была отрывиста,
полна недоговорок, но сильна и образна. Нельзя сказать, чтобы он был безупречно прям и откровенен, по
необходимости и ему приходилось в иных случаях держаться "политики", но это всегда смущало его, и
вся его "политика" как-то сама собой разоблачалась и настоящий Вяземский тотчас же весь выступал
наружу - грубоватый, но добрый, искренний и простой.
Мне, может быть, скажут, что искренних и добрых людей, а также дилетантов во всех областях
знания и искусства слишком много, чтобы посвящать им большое внимание. А я отвечу на это, что П.П.
Вяземский, несмотря на беспорядочность своих знаний, не был дилетантом. Особенностью его ума была
способность всегда и везде быстро схватывать сущность или то главное, что освещает, а иногда даже
исчерпывает предмет. Специалисты-ученые не признавали этого, может быть, завидуя той легкости, с
какой давалось ему то, что доставалось им с огромными усилиями.
Я помню, когда князь П.П. Вяземский кончил свою книгу о "Слове о полку Игореве", как
напустились на него ученые-специалисты и более других академик Арист Аристович Куник. Между ним
и Вяземским дело дошло даже до открытого столкновения, и я помню, как П.П. со свойственной ему
экспансивностью среди ученого спора в заседании Общества любителей древней письменности показал
своему противнику кулак. Куник, до этого весьма сочувствовавший задачам Общества и
намеревавшийся работать в его изданиях, покинул заседание и с той поры разорвал всякую связь с
Обществом.
Дело в том, что Вяземский был ученый-артист, а Куник - специалист-ученый. Первый отдавался
науке со страстью, с увлечением, преследуя главное, общее, к чему ведет изучение частностей, деталей, и
иногда недооценивая значение этих частностей. Куник же признавал возможность делать выводы лишь
после тщательного, скрупулезного изучения деталей и выдвигал их на первый план. В результате у него
и Вяземского получилось непонимание друг друга, а отсюда и столкновение: ученый-артист не понял
ученого-специалиста и наоборот. Может быть, добавлю я к этому, что у Куника в этом случае играла
некоторую роль и зависть, а может, отчасти и самолюбие: как, мол, какой-то любитель, дилетант
осмеливается оспаривать меня, известного специалиста?!
Я работал с кн. П.П. Вяземским в Обществе любителей древней письменности и у него лично с
конца 1879-го до половины 1883 года и за это время виделся с ним ежедневно. Я приглашен был
работать в Складе (так назывался музей Общества любителей древней письменности) по описанию
древних рукописей библиотеки Общества. Надо сказать, что этот Склад, или музей, тогда только что
устраивался и был в зачаточном состоянии. Собственно говоря, сначала о музее никто не думал: графом
С.Д. Шереметевым, бывшим одним из основателей Общества, было отведено помещение в его
великолепном доме на Фонтанке, в саду, во флигеле с отдельным подъездом, для склада изданий
Общества. Но стали притекать пожертвования в виде древних рукописей и памятников древнерусского
искусства - икон, крестов, утвари и проч., и тогда явилась мысль об устройстве музея. Помещение было
расширено, появилась кое-какая обстановка: библиотечные шкафы, витрины, огромные ящики для
карточного каталога - и дело образования музея пошло с необыкновенной быстротой. Вот здесь-то кн.
П.П. Вяземский впервые обнаружил свои необыкновенные способности организатора: буквально из
ничего он в короткое время создал интересный и весьма значительный музей.
Он отдавал в Склад все интересное, что собрал сам за свою долгую жизнь, собирал и выпрашивал
пожертвования, покупал рукописи и предметы древнего искусства у всяких книжников и антикваров,
завел многих поставщиков, а сам, со всей страстностью, ему свойственной, целыми днями занимался со
Стр.1