Огарев Н.П.
Моя исповедь
---------------------------------------------------------------------------Н.П.
Огарев. Избранное
М., "Художественная литература", 1977
OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
---------------------------------------------------------------------------ГЛАВА
1
ДО ЗНАКОМСТВА С ТОБОЮ
Со страхом и трепетом, Герцен, приступаю я к собственной биографии. К
чему она?.. - долго спрашивал я сам себя. Разве для того, чтобы избавить
Анненкова от труда сбирать документы и в смутных случаях делать догадки,
пожалуй, и невпопад? Но нет! Я ее пишу не с тем, чтобы собрать о самом себе
материалы для потомства; даже не с тем, чтобы поместить в нее материалы для
биографии лиц, дружных и не дружных, замечательных и не замечательных, с
которыми я сходился в жизни; даже не с тем, чтобы представить картину нам
современного мира. Я пишу, потому что я хочу исповеди; это мое совершенно
личное дело. Только не ошибайся - это будет не христианская исповедь,
которая есть покаяние. Нам мудрено исповедоваться только для покаяния; для
этого надо бы чувство покаяния, ответа перед каким-то судией ставить выше
всего. Но наше покаяние - это понимание. Понимание - наша прелесть и наша
кара. Я хочу рассмотреть себя, свою историю, которая все же мне известна
больше, чем кому другому, с точки зрения естествоиспытателя. Я хочу
посмотреть, каким образом это животное, которое называют Н. Огарев, вышло
именно таким, а не иным, в чем состояло его физиолого-патологическое
развитие, из каких данных, внутренних и
внешних, оно складывалось и еще
будет недолгое время складываться. Понимаешь ли ты, что для этого нужна
огромная искренность, совсем не меньше, чем для покаяния. Нигде нельзя
приписать результат какой-нибудь иной, не настоящей причине, нигде нельзя
испугаться перед словом: _стыдно)! Мысль и страсть, здоровье и болезнь - все
должно быть как на ладони, все должно указать на логику - _не мою_, а на _ту
логику_ природы, необходимости, которую древние называли fatum и которая для
наблюдающего, для понимающего есть процесс жизни. Моя исповедь должна быть
отрывком из физиологической патологии человеческой личности.
Я родился от родителей, вероятно, крепкого сложения. Если моя мать и
умерла рано, это, кажется, от какой-то случайной болезни. На портрете у нее
лицо свежее, но кроткое до выражения грусти. Говорят, она была бесконечно
добра. Мой отец был, без сомнения, крепкого сложения; удар его хватил в
избытке сил, и он, пробыв в параличе тринадцать лет, не поседел. Может, этой
наследственной крепости организма я обязан, что вынес свою собственную жизнь
до пятого десятка, не одряхлев. Петербургу, или Северу, я обязан тем, что
родился золотушный. Думали, что я умру вскоре, тем более что я был
недоносок. Говорят, моя мамушка - Прасковья Алексевна {Я родился 24 ноября
ст. ст. 1813 года. <Прим. Огарева.>}, которую называли мамушкой оттого, что
это чином выше нянюшки, - спасла меня, вопреки мнению ученого сословия; я
думаю, меня спасла наследственная крепость организма, одолевшая болезнь.
Что именно во мне материнского - не могу сказать. Мать умерла - мне
было полтора года; я о ней ничего не знаю. Те, которые мне про нее говорили,
могли только сказать о доброжелательстве в светских отношениях, о хорошем
обращении с людьми и т. п., но ни о складе ее ума, ни о страстности или
нежности сердца, ни о слабости иди твердости характера ничего не могли
сказать, потому что все были люди пошлые, исключая ее единственного друга -
Лнзаветы Евгевиевны Кашкиной, которая мне говорила только, как много она
любила мою мать; затем, считая меня еще слишком ребенком, ничего больше не
рассказывала. Кашкина умерла, когда
мне было лет тринадцать или
четырнадцать; я упоминаю о ней, потому что она бессознательно имела на меня
влияние по своему либерализму и знакомству с людьми 14 декабря.
На отца я ужасно похож лицом, и даже все родинки на теле у меня на тех
же местах, как у него. Это замечание, может, слишком ничтожно, а могла бы
наука задуматься посерьезнее перед наследственностью не только породы, но
индивидуальной организации. Наука подметила наследственность и много помогла
в усовершенствовании конских заводов, но в понимании <человека?> не сделала
ни шагу.
Стр.1