В. Ф. Одоевский
Перехваченные письма
---------------------------------------------------------------------------В.
Ф. Одоевский. Сочинения в двух томах.
Том первый. Русские ночи. Статьи
М., "Художественная литература", 1981
Вступительная статья, составление и комментарии В. Я. Сахарова
OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
---------------------------------------------------------------------------I
Дома
новы, но предрассудки стары.
Порадуйтесь, не истребят
Ни годы их, ни моды, ни пожары.
Грибоедов. "Горе от ума"
(Дейст. 2. Явл. 5.).
Павел Афанасьевич Фамусов к княгине Марье Алексевне,
в Петербург. Москва 12 марта 1868 г.
Долгом считаю донести вашему сиятельству, что у нас в Москве все пока
обстоит благополучно, и особенно нового пока еще ничего нет. Правда, не
переводятся у нас, как всегда, выскочки, которые думают, что они умнее всех
И даже князь Петра.
И несут они разные завиральные идеи, но их не слушают и все идет
по-прежнему; новых выдумок не допускаем, - довольно и допущенных. Тяжело
нам, матушка княгиня, нечего сказать, приходится стоять за старину.
Смотришь, так и прошмыгнет то железная дорога, то гласный суд, то
телеграф, а газеты-то, газеты! Ни на что не похоже, так все и тянут на новый
лад, да и вздора, вздора-то в них! Онамедни печатают обо мне, по случаю
продажи одного из моих домов, - что же? Вместо Павла Афанасьевича назвали
меня Павлом Агафоновичем; спрашивается: чего же смотрит цензура? Да что!
Говорят, что на газеты и цензуры вовсе нет. Вот мы и с праздником; пиши
всякий, кто хочет и что хочет во всеуслышанье.
Я доложу вашему сиятельству, с чего это все началось. Были у нас в
старину у застав _шлахбаумы_, и для охранения города, и для благоприличия;
тогда уже по шлахбауму знаешь, что въезжаешь в город: у заставы поперек
бревно; остановишься - подходят; все это так прилично; спрашивают: как ваш
чин и ваша фамилия? Записывают и на
другой день печатают в газетах:
приехал-де в Москву Павел Афанасьевич Фамусов; тем и газеты были
занимательны, не чета нынешним; словом, уважение было.
А ныне я въехал в город, мужик въехал - все равно; а о железных дорогах
уж и не говорю - просто стыд и срам, т. е. что называется - никакого почета.
Кто бы ни был, я ли, мужик ли опоздал, нисколько решпекта не сделают, не
подождут ни минуты. Ну на что ж это похоже?
Как теперь помню, тому лет двадцать, заговорили, что хотят шлахбаумы
снять; они-де ни на что не нужны; я так руками и всплеснул! Как! Уж и
шлахбаумы не нужны! "Помяните мое слово, - я говорил, - быть худу! Сперва
шлахбаумы у застав снимут, а там и другие шлахбаумы почнут снимать".
Так и вышло по-моему - недаром чуяло мое сердце. Да и что проку-то?
Бывало, никогда по газетам не было слышно ни о воровстве, ни о грабеже; если
и бывали какие шалости, так до нас, по крайней мере, не доходили-то было
дело полицейских. А сняли шлахбаумы да пустили газеты, так то и дело: того
обокрали, того ограбили. Отчего прежде этого не бывало?
Я всегда был охотник читать газеты;
на тогдашние
"Московские
ведомости", не на нынешние, я всегда подписывался; перестал только тогда,
как они из тетрадки, к которой мы все привыкли, неизвестно на какой прок
вытянулись чуть-чуть не в простыню. - Просил я тогда честью, чтоб для меня
печатали нумера особо, в прежнюю величину, обещал лишнее за то приплатить -
так нет, не сделали уважения, "Так, - отвечали, - для всех заодно печатают".
То-то и грустно, что _для всех заодно_; как будто _для нас_ нельзя и
исключения сделать!
Племянники получают нынешние-то ведомости, читают мне иногда на сон
Стр.1