Владимир Федорович Одоевский. Русские ночи
---------------------------------------------------------------------------Серия
"Литературные памятники"
В.Ф. Одоевский "Русские ночи", М., "Наука", 1975
OCR Бычков М.Н.
---------------------------------------------------------------------------ОТ
РЕДАКЦИИ
"Русские ночи" В. Ф. Одоевского - один из самых сложных и драматических
этапов в истории русской культуры и литературы.
Казалось бы, один из бывших организаторов кружка русских философов -
"любомудров", довольно далекого от политики и социальности, мог к сороковым
годам XIX века оказаться удовлетворенным и жизнью, и философским развитием:
наступил самый "тихий" в истории николаевского царствования (да и вообще в
Европе) период, который можно бы выдать
за воплощенную эпоху гармонии и
шеллингианского "тождества"; в философском мире господствовала самая
грандиозная и систематичнейшая из всех известных учений философия Гегеля:
как будто реализовались мечты любомудров о философском счастье...
Но Одоевский в присмиревшей Европе увидел угнетение человека и волчьи
законы буржуазного эгоизма, в систематичности современных философских учений
- казенную иерархию ценностей, разрушение целостного отношения к миру,
опасный путь к бездуховным,
безосновным позитивизму и вульгарному
материализму (которые он ошибочно называл материализмом вообще). Одоевский
прозорливо почувствовал всемирно-исторический характер обуржуазивания и
политики, и науки, и быта и не мог не ужаснуться этому. Реакция его,
рюриковича, русского дворянина, современника 1812 года, была в чем-то
сходной со славянофильской: он тоже
проникался романтически-феодальным
утопизмом, представлением об особом пути России (хотя, как и славянофилы,
отнюдь не идеализировал николаевскую эпоху). Но, в отличие от славянофилов,
Одоевский не возвращался вспять, он, наоборот, бесстрашно бросался в самую
гущу современной культуры, науки, искусства, стремясь найти у современного
человечества опору и тенденцию такого движения, которое победило бы
"Бентамию", меркантильный мир, распадающийся на эгоистические атомы.
Одоевский не чужд и опытным наукам (он неплохо знал математику, физику,
химию, физиологию), внимательно изучает психологию, находится под явным
воздействием идей французского христианского социализма (ср. интересную
запись Одоевского: "Христианство должно было возбудить гонения и общее
негодование; оно вошло в противоречие с основным элементом древнего мира:
неравенством между людьми .... Безусловный гнет человека человеком, как
всякое движение, есть явление неестественное,
которое может быть
поддерживаемо лишь материальною силою; этот гнет чуяли все народы до Р. Хр.,
но никто до Христа не выговорил слова об общей взаимной любви между всеми
людьми без различия". - "Русский архив", 1874, э 2, стлб. 301).
Убежденный романтик, Одоевский главную роль в преображении мира отводил
идеям и художественным образам, поэтому органичный для мыслителя синтетизм,
энциклопедизм особенно ярко выделялся в соединении науки и искусства, ибо во
всех своих произведениях и особенно - в "Русских ночах", Одоевский воплощает
социальную или философскую мысль в художественных картинах, а поэтические
образы его становятся идеологическими символами. Отсюда такой насыщенный
интеллектуализм повестей и рассказов
писателя,
доходящий иногда до
"метаязыка", т. е. до описания самого процесса творчества (обе эти черты в
перспективе ведут к сложному искусству XX века, например, одновременно и к
"Доктору Фаустусу", и к "Роману одного
"и",
романа" Томаса Манна). С другой
стороны, Одоевский тревожно чувствовал трагедию любой крайности, в том числе
интеллектуализма и творческой гениальности, лишающей человека полноты,
универсальности.
Боясь крайностей, боясь завершенных точек над
принципиально диалогичен (что для романтика необычайно трудно!)
Одоевский
и
принципиально фрагментарен. Фрагмент Одоевского как бы воюет против
деспотизма рамок, против лозунгов окончательных решений - и одновременно он
доверчиво, демократично отдан читателю на досказывание, доосмысление. В то
же время фрагментарность связана с глубинными представлениями Одоевского о
всеобщей взаимосвязанности явлений и структур, о том, что небольшой отрезок
Стр.1