Полемика Новикова с Екатериной II в 1769 г.
(Эпизод из истории русской общественной мысли)
"ВСЯКАЯ ВСЯЧИНА", 1МАЯ
Писатель письма от 26 марта 1769 года, подписанного ваш покорнейший и усердный слуга А.,
узнал, что его письмо не будет напечатано. Мы советуем ему оное беречь до тех пор, пока не будет сделан
лексикон всех слабостей человеческих и всех недостатков разных во свете государств. Тогда сие письмо
может служить реестром ко вспоможению памяти сочинителю; а до тех пор просим господина А. сколько
возможно упражняться во чтении книг таких, посредством которых мог бы он человеколюбие и кротость
присовокупить ко прочим своим знаниям; ибо нам кажется, что любовь его ко ближнему более
простирается на исправление, нежели на снисхождение и человеколюбие; а кто только видит пороки, не
имев любви, тот неспособен подавать наставления другому. Мы и о том умолчать не можем, что большая
часть материй, в его длинном письме включенных, не есть нашего департамента. Итак, просим господина
А. впредь подобными присылками не трудиться; наш полет по земле, а не на воздухе, еще же менее до
небеси: сверх того, мы не любим меланхоличных писем.
53
Государь мой!
Я весьма веселого нрава и много смеюсь; признаться должно, что часто смеюсь и пустому:
насмешником же никогда не бывал. Я почитаю, что насмешки суть степень дурносердечия; я, напротив
того, думаю, что имею сердце доброе и люблю род человеческий. Итак, не извольте ошибиться в моем
нраве, когда говорю, что я смешлив; но выслушайте, чему я намнясь смеялся так, что и теперь еще бока
болят. Был я в беседе, где нашел человека, который для того, что он более думал о своих качествах,
нежели прочие люди, возмечтал, что свет не так стоит; люди все не так делают; его не чтут, как ему
хочется; он бы все делать мог, но его не так определяют, как бы он желал: сего он хотя и не выговаривает,
но из его речей легко то понять можно. Везде он видел тут пороки, где другие, не имев таких, как он,
побудительных причин, насилу приглядеть могли слабости, и слабости, весьма обыкновенные
человечеству. Ибо все разумные люди признавать должны, что один бог только совершен; люди же
смертные без слабостей никогда не были, не суть и не будут. Но ворчаливое самолюбие сего человека
изливало желчь на все то, что его окружало. Для чего же? Для того, что он стыдился выговорить свои
собственные огорчения: и так клал все насчет превратного будто света, которого, он сказывал, что
ненавидит: да сие и приметить можно было из его речей. Один тут случившийся молодец удалый, долго
слушая терпеливо и молча поношения смертных, наконец потерял терпение и сказал ему: государь мой,
вы весьма ненавидите ближнего своего; тиран Калигула во своем сумасбродстве говаривал, что ему жаль,
что весь род человеческий не имеет одной головы, дабы ее отрубить разом: не того ли и вы мнения? Наш
рассказ сим вопросом был приведен во превеликий стыд и, чувствуя, что он страстьми своими был
проведен к показанию толикой ненависти к людям, что подал причину вспомнить Калигулу, вскочил со
стула, покраснел, потом пальцы грыз, бегая по комнате, напоследок выбежал и уехал, знатно от угрызения
совести. А мы во весь вечер смеялись людской слабости. Но после размышляя о сем происшествии с
большим примечанием, расстались, обещав друг другу: 1) никогда не называть слабости пороком; 2)
хранить во всех случаях человеколюбие; 3) не думать, чтоб людей совершенных найти можно было, и для
того 4) просить бога, чтоб нам дал дух кротости и снисхождения. Я нашел сие положение столь хорошо,
что принужденным себя нахожу вас просить дать ему место во "Всякой всячине". Я же есмь
ваш покорный слуга
Афиноген Перочинов.
P. S. Я хочу завтра предложить пятое правило, а именно, чтобы впредь о том никому не
рассуждать, чего кто не смыслит; и шестое, чтоб никому не думать, что он один весь свет может
Стр.1