Николай Никандров
КАТАКЛИЗМА
Рассказ
Источник: Никандров. Н. Н. Путь к женщине. Роман, повести, рассказы. Сост. И коммент. М. В.
Михайловой; Вступ. ст. М. В. Михайловой, Е. В. Красиковой. - СПб.: РХГИ 2004 - 508 с.
OCR: В. Есаулов, ноябрь 2008 г.
Центр Москвы. Многоугольная, неправильной формы площадь -- Страстная, протянувшая от себя
во все стороны, как лапы осьминога, длинные коленчатые улицы, щетинистые бульвары.
В одном углу площади широкий, свободный от зданий просвет -- вход на Тверской бульвар, всегда
самый людный в Москве.
В начале бульвара, в десяти шагах от входа, очень высоко, выше фонарных столбов, выше
деревьев, на фоне чистого синего неба, резко вырисовывается черный как уголь памятник -колоссальный,
сужающийся кверху гранитный пьедестал, и на нем в известной классической
"пушкинской" позе фигура Пушкина во весь рост, раза в три больше натуральной величины, в
старомодной длиннополой плечистой накидке, с широким бантом под подбородком, с толстыми
колбасовидными бакенбардами на щеках, с обнаженной на ветру курчавой головой и наклоненным вниз
пристально-думающим лицом.
Со стороны Страстной площади на неподвижный памятник все время напирает, точно силится
спихнуть его с места, многотысячная толпа, вся с перекошенными от натуги лицами, с устремленными на
Пушкина жаждущими глазами. Стрелка часов на красной колокольне древнего Страстного монастыря
показывает начало пятого, и весеннее, мирно пригревающее солнышко кладет на лица толпы с западной
стороны веселые золотые блики, а с восточной -- черные, грустные, уже предвечерние тени.
Идет никогда и нигде не виданный митинг, самочинный, народный, бог знает кем и когда
начатый: вчера ли, позавчера, неделю или месяц тому назад.
И в течение всего этого времени, с момента февральской революции, здесь, на площади, под
открытым небом, перед памятником -- как когда-то в церквах в Страстную неделю перед плащаницей -- и
дни и ночи непрерывно пронизывают друг друга два встречных людских течения: одни, со свежими
силами и торжественными лицами, только еще подходят к Пушкину, а другие, уже утомившиеся стоять,
отходят от Пушкина. Люди плотной, как гранит, массой сжимают со всех сторон гранитный памятник -вот-вот
готовые поднять его как пушинку на воздух -- и чутко внимающими лицами ловят каждое слово
ораторов, лидеров всех существующих политических партий.
Лидеры поодиночке один за другим вырастают на высоком пьедестале рядом с фигурой Пушкина
-- все карлики по сравнению с поэтом, все ему по колена -- и суетливыми, охрипшими от крика голосами
развертывают тут перед Москвой программы своих партий, яростно состязаются в знаниях, в
красноречии, в смелости...
-- ...Аннексия!.. Федерализм!.. Мажоритарный!.. -- то и дело возносятся вверх, выше головы
Пушкина, вылетающие из их распяленных ртов энергичные, хлесткие, эффектные на вид слова. -...Империализм!..
Квалификация!.. Референдум!.. Реванш!.. Абсентеизм!.. Абстрактно!.. Конфедерация!..
Маразм!.. Синекура!.. Секуляризация!.. Агрессивный!.. Конфликт!.. Центробежно!.. Анахронизм!..
Предпосылка!.. Дуализм!..
Laissez-passer... Диалектический!.. Периферия!.. Квиетизм!..
Сакраментальный!.. Катаклизма!.. Товарищи, рабочие и крестьяне, правильно я говорю? Народ,
пораженный неслыханной плавностью и, главное, безостановочностью речей ораторов, одинаково
влюбленными глазами глядит на каждого из них и с одинаковым жаром души отвечает:
-- Правильно!.. Правильно!..
И потом негромко переговариваются между собой:
-- Почти что два часа говорил и ни разу нигде не задумался, не споткнулся!
А нередко, по окончании лидером речи, из толпы несутся к нему вопросы:
-- Товарищ оратор, а у вас нет точных цифр, сколько в России женатых?
Оратор вонзает в небо глаза и без запинки, по-военному выпаливает:
-- Тридцать два миллиона семьсот девяносто одна тысяча четыреста шестьдесят три!
-- А сколько ежегодно рублей прокуривается нашим народом на табак?
--Шестнадцать миллионов девятьсот тридцать пять тысяч восемьсот семьдесят два рубля тридцать
Стр.1