Н.И. Надеждин
"Новоселье"
Оригинал здесь -- http://www.philolog.ru/filolog/writer/nadejdin.htm
Надеждин Н.И. Литературная критика. Эстетика. -М., 1972.
Так называется собрание разных мелких сочинений и отрывков, в прозе и стихах, принесенное
именитейшими литераторами нашими на новоселье почтенному книгопродавцу А. Ф. Смирдину. Не
хотим назвать это собрание альманахом, именем слишком затасканным у поденщиков и афеней нашей
словесности. Оно отличается от обыкновенных альманахов даже форматом, прекрасным и
величественным in octavo {в восьмую долю бумажного листа (лат.). -- Ред.}, на манер французских
изданий. Виньетки и картинки, коими оно украшено, если не могут сравниться изяществом и отделкою с
иностранными, по крайней мере подписаны именами лучших наших художников. Коротко сказать, сие
издание представляет в себе как будто сокращенное выражение наших литературных средств и успехов,
венец нашей библиографии, для которого все искусства, прикосновенные к словесности, соединили свои
усилия. И в сей точке зрения намерены мы рассмотреть сие любопытное явление, дабы оправдать наши
понятия о настоящем состоянии русской литературы и утвердиться в надеждах на будущность.
Первоначально заметим, что литераторы, из сочинений коих составлено сие издание, все почти
петербургские, за исключением г. Погодина, который принадлежит Москве, и г. Хомякова, которого
также никак не уступим мы Петербургу. Родовые права Москвы на Жуковского и кн. Вяземского могут
еще подвергаться спору от их долговременного пребывания в Петербурге, которое, если не совсем
изгладило, по крайней мере позатерло на них печать московскую. Что ни говори петербургские наши
собратия, мы откровенно скажем и готовы доказать, что древняя столица русская и в литературе, так же
как во всех чертах своей физиономии, отличается резко от младшей северной своей сестры.
От головы до пяток
На всех московских есть особый отпечаток.
Это выражение Фамусова заключает в себе сколько едкой, иронической насмешки, столько, с
другой стороны, похвалы истинной, глубоко-значительной. Будем говорить здесь только об литературе.
Произведения московской словесности, конечно, не сравняются с петербургскими ни изяществом
типографического исполнения, ни даже опрятностью и чистотою стилистики. Там печатается почти все на
прекрасной, тонкой лилейной петергофской бумаге, по которой глаза разбегаются; здесь в простоте
сердца довольствуются рыхлою, толстою серянкою, коей вероломным цветом едва не поглощаются
рыжие чернила. Там шрифты беспрестанно совершенствуются в изяществе формы и отделки; здесь,
напротив, продолжаются стереотипно, как бы хвастаясь увечьем, приобретенным долговременною
службою. Там корректура не пропустит ни одного i без точки, ни одного й без краткой, даже смело вводит
в употребление старинное славянское твердо с одною ножкою, вместо обыкновенного трояшки, дабы
предотвратить всякое смешение т с ш, столь соблазнительное для наборщиков и оскорбительное для
читателей; здесь, если внимательно проверить иную книгу, то опечатки составили бы обширное к ней
прибавление. Наконец, самый язык, надзираемый ортопедическим заведением русской грамматики, с
давних времен существующим при "Северной пчеле" и "Сыне отечества", в петербургских изделиях
представляется большею частью гладким, вылощенным, затянутым строго во все синтаксические формы и
даже паркетные приличия; между тем как у нас в Москве -- скажем с болезненным вздохом -- так часто
является растрепанным, нечесанным, неумытым, во всем беспорядке грамматической анархии! Что
делать! Таить грехов не можем и не смеем, особенно после тех громогласных, небратских изобличений,
коими петербургская журналистика, во время оно, преследовала московскую книжную
производительность в лице самого "Телеграфа"!! Но литература, как и все человеческое, имеет тело и
душу: следовательно, должна быть судима по качествам телесным, наружным, бросающимся в глаза, и по
качествам душевным, внутренним, отзывающимся в уме и в сердце. Относительно телесного, наружного
убранства, мы охотно смиряемся пред петербургскими нашими собратиями: пусть же будут они
справедливы и к нам в свою очередь!.. Конечно, наши московские изделия по большой части не так
гладки, но зато и не пусты, как петербургские, где часто скользишь, как по паркету, не спотыкаясь ни на
свежей мысли, ни на глубоком чувстве... Не будем хвалить сами себя, но отнесемся к публике, которая, по
Стр.1