Вставать ему не хотелось; в избушке было холодно, а у него
уже несколько дней болели и спина и ноги. <...> - Я вот тебе задам, Музгарко!.. - заворчал старик, кутаясь в свою доху с головой. <...> - Ах, штоб тебя волки съели!.. - обругался старик, поднимаясь с лавки. <...> Да, он
ясно теперь видел, как в воздухе кружилась живая сетка из мягких, пушистых снежинок. <...> В избе было
темно, а от снега все видно - и зубчатую стенку стоявшего за рекой леса, и надувшуюся почерневшую
реку, и каменистый мыс, выдававшийся в реку круглым уступом. <...> - Ну, што же, значит, конец!.. - ответил ей старик на немой вопрос собачьих глаз. <...> ..
Колебавшееся в челе печки пламя осветило лавочку, на которой спал старик, и целый угол
избушки. <...> Из темноты выступали закопченные бревна, покрытые кое-где плесенью, развешанная в углу
сеть, недоконченные новые лапти, несколько беличьих шкурок, болтавшихся на деревянном крюку, а
ближе всего сам старик - сгорбленный, седой, с ужасным лицом. <...> Для Музгарки старик не был ни красив, ни некрасив. <...> В избушке едва можно было рассмотреть дальнюю стену, у
которой тянулись широкие нары, устроенные из тяжелых деревянных плах. <...> С небольшими перерывами это болото тянулось верст
на пятьдесят и отделяло избушку от всего живого мира. <...> А какая она маленькая показалась теперь
старику, эта избушка, точно за ночь вросла в землю... <...> Собака знала, что есть, и опять взвизгнула: она видела затонувшие поплавки закинутой в омуте
снасти. <...> Снасть действительно огрузла
самой серединой, и, когда лодка подошла, деревянные поплавки повело книзу. <...> Старик запасал рыбу с самой весны: часть вялил на солнце, другую сушил в избе, а остатки
сваливал в глубокую яму вроде колодца; эта последняя служила кормом Музгарке. <...> Свежая рыба не
переводилась у него целый год, только не хватало у него соли, чтобы ее солить, да и хлеба не всегда
доставало, как было сейчас. <...> В одном месте мох вылез из пазов, в другом - бревно
подгнило, в третьем - угол совсем осел и, того гляди, отвалится. <...> Ах, какой бывает <...>
Зимовье_на_Студеной.pdf
Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк
Зимовье на Студеной
0x01 graphic
----------------------------------------------------------------------------------------Книга:
Д.Н.Мамин-Сибиряк. Избранные произведения для детей
Государственное Издательство Детской Литературы,Москва, 1962
Рисунки Е.Мешкова
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 27 апреля 2002 года
----------------------------------------------------------------------------------------I
Старик
лежал на своей лавочке, у печи, закрывшись старой дохой из вылезших оленьих шкур.
Было рано или поздно - он не знал, да и знать не мог, потому что светало поздно, а небо еще с вечера
было затянуто низкими осенними тучами. Вставать ему не хотелось; в избушке было холодно, а у него
уже несколько дней болели и спина и ноги. Спать он тоже не хотел, а лежал так, чтобы провести время.
Да и куда ему было торопиться? Его разбудило осторожное царапанье в дверь, - это просился Музгарко,
небольшая, пестрая вогульская собака, жившая в этой избушке уже лет десять.
- Я вот тебе задам, Музгарко!.. - заворчал старик, кутаясь в свою доху с головой. - Ты у меня
поцарапайся...
Собака на время перестала скоблить дверь своей лапой и потом вдруг взвыла протяжно и
жалобно.
- Ах, штоб тебя волки съели!.. - обругался старик, поднимаясь с лавки.
Он в темноте подошел к двери, отворил ее и все понял, - отчего у него болела спина и отчего
завыла собака. Все, что можно было рассмотреть в приотворенную дверь, было покрыто снегом. Да, он
ясно теперь видел, как в воздухе кружилась живая сетка из мягких, пушистых снежинок. В избе было
темно, а от снега все видно - и зубчатую стенку стоявшего за рекой леса, и надувшуюся почерневшую
реку, и каменистый мыс, выдававшийся в реку круглым уступом. Умная собака сидела перед раскрытой
дверью и такими умными, говорящими глазами смотрела на хозяина.
- Ну, што же, значит, конец!.. - ответил ей старик на немой вопрос собачьих глаз. - Ничего, брат,
не поделаешь...Шабаш!..
Собака вильнула хвостом и тихо взвизгнула тем ласковым визгом, которым встречала одного
хозяина.
- Ну, шабаш, ну, што поделаешь, Музгарко!.. Прокатилось наше красное летечко, а теперь
заляжем в берлоге...
На эти слова последовал легкий прыжок, и Музгарко очутился в избушке раньше хозяина.
- Не любишь зиму, а? - разговаривал старик с собакой, растопляя старую печь, сложенную из
дикого камня. - Не нравится, а?..
Колебавшееся в челе печки пламя осветило лавочку, на которой спал старик, и целый угол
избушки. Из темноты выступали закопченные бревна, покрытые кое-где плесенью, развешанная в углу
сеть, недоконченные новые лапти, несколько беличьих шкурок, болтавшихся на деревянном крюку, а
ближе всего сам старик - сгорбленный, седой, с ужасным лицом. Это лицо точно было сдвинуто на одну
сторону, так что левый глаз вытек и закрылся припухшим веком. Впрочем, безобразие отчасти
скрадывалось седой бородой. Для Музгарки старик не был ни красив, ни некрасив.
Стр.1