Куприн Александр Иванович
Локон
OCR: dalai@kuprin.de
Текст сверен с изданием: А. И. Куприн. Собрание сочинений в 9 томах. М.: Худ. литература, 1970.
С. 377 - 382.
Представьте себе серьезное, неподвижное лицо в виде вытянутого книзу четырехугольника.
Дополните лицо черной бородой в форме лопаты, лысиной, над которой вьется редкий пух, и большими
синими консервами. Затем вообразите это лицо приставленным к маленькой, хилой, облеченной в
длинной сюртук фигурке --и перед вами получится довольно точное изображение внешности Петра
Илиодоровича Нарциссова, одного из деятельных сотрудников "Приволжского листка".
Ядро редакции,
в тесном смысле,
составляли мы трое:
я,
в качестве
специального"заимствователя", под громким названием "обозревателя внутренней жизни", Петр
Илиодорович -- единственный в городе репортер, а также "наш собственный корреспондент" изо всех
мест земного шара, начиная с ближайшего уездного городка и кончая Калькуттой и Чикаго, и Сашенька
Крикуновский, желчный и великодушный чудак, энциклопедист, "катавший" в листке ежедневные
передовицы по всем отраслям науки, искусства, философии и политики. Четвертым и -- надо сознаться -самым
ревностным сотрудником "Приволжского листка" были ножницы, громадные, заржавевшие
ножницы, которые вечно кто-нибудь "куда-то затаскивал", что служило частым поводом к оживленным
редакционным прениям.
В шесть часов вечера мы собирались в редакцию в ожидании курьерского поезда, привозившего
московскую и петербургскую почту. Зимою, по случаю снежных заносов, это ожидание иногда
затягивалось на час и даже на два. Тогда все мы втроем садились вокруг пылающего камина. К нашей
компании присоединялся Цезарь, старый, подслеповатый черный сеттер, принадлежавший редактору. Он
подходил к нам своей подагрической походкой на несгибающихся ногах, тыкал каждого из нас в руку
своим холодным и мокрым носом и затем со старческими вздохами укладывался поближе к огню.
Вот в эти-то вечерние часы Петр Илиодорович и являлся жертвою нашего скучающего остроумия.
То мы выдумывали, что редактор распорядился выдать нам всем по сто рублей авансом, то уверяли Петра
Илиодоровича, что утром приезжал в редакцию и спрашивал его какой-то сердитый генерал, то сочиняли
целые фантастические истории по поводу его любвеобильного сердца.
Кто увидал бы, как Петр Илиодорович пробирается по улице бочком и сгорбившись, осторожною
и спотыкающейся походкой, похожей на походку слепого, тот невольно улыбнулся бы, услышав, что наш
почтенный сотрудник являлся героем постоянных и многочисленных романов. Но это было так. Сам Петр
Илиодорович со значительными движениями бровей рассказывал нам иногда про свои победы. В этих
таинственных рассказах фигурировали то Баден-Баден и богатая иностранная графиня, то ревнивый муж и
отчаянный прыжок Петра Илиодоровича в окно третьего этажа, то какая-то дочь родителей-миллионеров,
покушавшаяся на самоубийство вследствие безнадежной любви.
Отличительною чертой в характере Петра Илиодоровича было то, что он не замечал, когда над
ним смеются, и всегда на наши коварно-осторожные вопросы отвечал с самым искренним
простосердечием. Однажды, от нечего делать, мы решили проследить, кто такая на самом деле
таинственная и прекрасная Степанида, о которой Петр Илиодорович с многозначительной мимикой и
красноречивыми фигурами умолчания говорил нам в продолжение целого месяца. С этой целью мы
внезапно, без приглашения, нагрянули в квартиру нашего товарища. Петр Илиодорович ужасно нам
обрадовался, растерянно засуетился по комнате, не зная, где нас посадить, и закричал в отворенную дверь:
"Степанида! Степанида! Самовар скорее!" Мы с нетерпением устремили глаза на двери и так и
покатились со смеху, когда в комнату вошла громадная баба лет тридцати шести, рябая, курносая,
похожая на переодетого солдата. Петр Илиодорович догадался о причине нашего смеха, но слишком
поздно...
Последнею зимою в наш город приехала бродячая цирковая труппа, состоявшая всего, кажется, из
шести человек. В середине зимы к ней присоединилась, в качестве гастролерши, мисс Мей -- девица
американского или английского происхождения, практиковавшая на арене цирка опыты гипнотического
внушения, отгадывания мыслей и чудеса необычайного и внезапного увеличения в весе тела. Надо отдать
ей справедливость, она была прехорошенькая -- сильная, краснощекая и смешливая брюнетка с живыми
глазами, темным пушком на верхней губе и великолепными зубами.
Дня два или три спустя после ее первого дебюта Петр Илиодорович, придя в редакцию, казался
Стр.1