Н.М.Карамзин
<Эмилия Галотти>
Трагедия в пяти действиях, сочиненная г. Лессингом; перевод с немецкого
Воспроизводится по изданию: Н.М. Карамзин. Избранные сочинения в двух
томах. М.; Л., 1964.
Оригинал здесь - http://www.rvb.ru
Сия трагедия есть одна из тех, которых почтенная московская публика
удостоивает особенного своего благоволения. Уже несколько лет играется она
на здешнем театре, и всегда при рукоплесканиях зрителей. - Первый перевод ее
напечатан в Петербурге, а второй, по которому она представляется, здесь, в
Москве.
Не много найдется драм, которые составляли бы такое гармоническое
целое, как сия трагедия, - в которых бы все приключения так хорошо связаны и
все характеры так искусно изображены были, как в "Эмилии Галотти". Главное
действие возмутительно, но не менее того естественно. Римская история
представляет нам пример такого ужасного дела. Одоардо был в таких же
обстоятельствах, как и несчастный римлянин; имел такой же великий дух,
гордую чувствительность и высокое понятие о чести. Рассмотрим только поближе
его положение, чувства и мысли, которые занимали душу его перед свершением
убийства.
Умертвили жениха его дочери, столько любезного ему и ей, - умертвили
для того, что принцу угодно было избрать невесту в предмет сладострастных
своих желаний; обманом привели дочь его к принцу и не хотели отдать отцу под
предлогом, будто бы надлежало ее допросить в суде, не знает ли она убийцы
жениха своего. Сей вымысл, достойный ада и камергера Маринелли, - вымысл,
который был еще злобнее вымысла римского децемвира, - должен был привести в
бешенство пламенного Одоардо. В первом
движении праведного гнева своего
хотел было он заколоть и сладострастного принца и злобного помощника его; но
мысль: "Мне ли убивать, как бандиты убивают?" - остановила его руку.
Надлежало на что-нибудь решиться, и на что-нибудь великое, достойное такого
мужа, каковым представлен нам Одоардо.
обстоятельствам, так вдруг унизится в
Неужели он так покорится
чувствах, чтобы отдать Эмилию в
наложницы принцу, - тот, кто почитал себя выше всех обстоятельств, кто страх
почитал за низость? Одоарду быть отцом обесчещенной женщины? Одоарду снести,
чтобы на него указывали пальцем и говорили с злобною усмешкою: "Вот тот, кто
никогда не хотел унижаться перед нашим принцем, кто почитал себя выше всех
обид со стороны его, но кто с низким поклоном отдал ему дочь свою и принес
покорнейшую благодарность за то, что ему или его помощнику угодно было
отправить на тот свет жениха нежной Эмилии"? Какие же средства оставались
ему спасти ее? К законам ли прибегнуть там, где законы говорили устами того,
на кого бы ему просить надлежало? Увезти ли ее силою оттуда, где гвардия
хранила вход и выход? - Обратим теперь глаза на Одоарда.
Он утихает и задумывается. Наконец, как от сна пробудившись, говорит:
"Хорошо! Дайте мне только видеться, один раз видеться с моею дочерью!" Тут,
будучи оставлен самому себе, сражается он с ужасною для него мыслию: "Если
она сама с ним согласилась? Если она недостойна того, что я для нее сделать
хочу?" Итак, он уже решился; но на что, зритель еще не знает. "Что же хочу я
для нее сделать? - продолжает Одоардо. - Осмелюсь ли сказать самому себе?
Ужасная мысль!" - Здесь зритель готовится уже к чему-нибудь страшному. -
"Нет, нет! Не буду ее дожидаться! (Смотря на небо.) Кто безвинно ввергнул ее
в эту бездну, пусть тот и спасает ее! На что ему рука моя?" - Вот черта,
которая показывает, сколь хорошо знал
автор сердце человеческое! Когда
человек в крайности решится на что-нибудь ужасное, решение его, пока еще не
приступил он к исполнению, бывает всегда, так сказать, неполное. Все еще
ищет он кротчайших средств - не находит, но все ищет, как будто бы не веря
глазам или рассудку своему. Обратимся к Одоарду. В самую ту минуту, как он
воображает себе всю ужасность своего намерения и содрогается, предстает душе
его мысль о провидении, которому он верил в жизни своей. "Как! Неужели оно
попустит торжествовать пороку? Неужели оно не спасет невинности? Почему
знать, какими средствами?" С сею мыслию
хочет он идти; но тут является
Эмилия. "Поздно!"- восклицает он - и мысль, что провидение посылает к нему
дочь его с тем, чтобы он решил судьбу ее, как молния проницает его душу.
Такие скорые перемены в намерениях мятущейся души весьма естественны. Она
бывает внимательна к самому ветерку и слушает, не шепчет ли ей какой глас с
Стр.1