160 В пьесе и на сцене Хроника пикирующего летчика “Плешивый Амур” по Е. Попову <...> в МТЮЗе Редкая птица взлетит с середины двора. <...> Это изъеденный ржой и посеченный ненастьем, весьма напоминающий фюзеляж советского “кукурузника” АН-2 щелястый металлический барак, чей передний край выступает далеко за авансцену в зал, а хвост теряется глубоко в арьере Московского ТЮЗа — декорация, созданная Сергеем Бархиным для “Плешивого Амура” Генриетты Яновской, спектакля по запрещенной еще в начале 70-х пьесе Евгения Попова. <...> Накануне этого торжества занавес перед публикой и распахивает Стасик Кривицкий (Максим Виноградов), этакий резонер-комментатор происходящего, чьими учителями были “улица, философ Монтень и гробовщик Федор”. <...> Кто этот последний, так и неведомо, но Стасик к месту цитирует Достоевского, сцену из “Идиота”, пытаясь образумить бывшего летчика от опрометчивой женитьбы на своей сестре, которая Колю, подобно Настасье Филипповне, погубит. <...> Он и сам, похоже, это понимает, но с необъяснимым упорством продолжает добиваться своего — не своего, но поставленной цели. <...> Так же маниакально на протяжении всего действия он ремонтирует уж точно безнадежный драндулет в углу двора. <...> Узнавший о том жених, да еще при виде невесты, вешающейся на шею соседу-кукольнику, стреляется. <...> Пьесы, к слову, полной как явных аллюзий, так и не менее легко считываемых реминисценций к русской классике — весь тот нехитрый набор, понятный не только советскому интеллигенту, но и в целом некогда “самой читающей нации в мире”. <...> Отголоском которого у Яновской — припевочка-эхолалия, то и дело аукающаяся или в ничего хорошего не предвещающих паузах, или затихающим отзвуком отбушевавших страстей. <...> Но Евгений Попов писал комедию с прямыми отсылками к “Чайке” Чехова (и в чеховском же понимании комедии) и с экивоками на “Бесприданницу” Островского и его же “Грозу”. <...> Но есть и менее очевидные и к тому же в пору создания пьесы малоизвестные <...>