Елена Крюкова Чек Рассказ Они взяли его в кольцо. <...> Как зверя, они взяли его в кольцо, сходились, вытягивали вперед руки и скалились. <...> Даже если загребете! — взвопил он на высокой, на остроколючей ноте. <...> Выхрип жесткого, наждачного голоса царапнул Чека по щеке, потом внутри головы, глубоко под черепом. <...> А еще точнее — микрорайон Солнечный на окраине Красноярска, с тощими бездомными собаками и кошками, с тощим солнцем над проржавелыми крышами, — и дома здесь были тощие, камень недоедал солнца и воли. <...> Лепешка плевка шмякнулась на белый, будто мраморный, лоб пацана. <...> На пустыре в Солнечном, меж одинаковыми слепыми домами, за веревками, где моталось нищее выцветшее, ледяное на морозе белье, амнистированные, выпущенные из тюряг да из лагерей, их тут в районе обзывали просто — Зэки, били-били — и прибили-таки мальчишку, соседского пацанчика, малого совсем, издеваться над ним вроде как даже и неуместно было, да вот связал черт веревочкой одной, — ну да, вроде как прибили, черт, да он совсем не дышит, нет, врешь, дышит еще, а я думал, мы его насмерть, за насмерть тебе бы, Штырь, еще срочок впаяли, да не впаяли б, нет, мы б его щас в Енисей сволокли — и все, а ты, мерин, забыл, зачем мы его тут били?! забыл?! <...> Ну шо ты увесь час мене лупцюешь, Батя. <...> Чек В белом, без кровинки, задранном вверх лице, как в мертвом зеркале, отражалось высокое, чистое и холодное небо. <...> Они все толклись вокруг маленького, беззащитно распростертого на снегу тела и чего-то боялись. <...> Батя осмотрелся молниеносно, его глаза сузились жесткой, железной щелкой. <...> Они подкрались, озираясь бешено, тусклыми глазами поводя, слепыми пальцами щупая серый пыльный воздух, подхватили мальчишку на руки, и их руки тут же стали деревянными, как бы нарочно сработанными носилками для поверженного. <...> И он угнездился на этих живых грязных досках, на носилках этих сиро и убито, а может, он и впрямь был убитый уже, он сам не знал, и они — не знали. <...> Руки зэков чувствовали легкую, птичью тяжесть <...>