ИЗ ИСТОРИИ СЛАВИСТИКИ © 2017 г. М.В. БЕЛОВ Славяноведение, № 2 «МОЛОДЫЕ СЛАВЯНОФИЛЫ» НА ПУТИ К «СЛАВЯНСКОМУ БРАТСТВУ»: БАЛКАНСКИЕ ПУТЕШЕСТВИЯ 1840-х ГОДОВ Сочетание «братья-славяне» входит в широкий публичный дискурс в эпоху Великих реформ. <...> Однако освоение этой метафоры относится к более раннему периоду – к первой половине 1840-х годов. <...> Именно тогда формируется более зрелая романтическая традиция восприятия балканских славян. <...> Просеянная сквозь смягчившуюся цензуру и неоднозначный жизненный опыт ее создателей «братская» риторика пережила второе рождение около 1861 г. «Brothers Slavs» as an idiomatic construction became a part of public discourse in the era of Alexander II’s Great Reforms in Russia. <...> Публикуя в 1998 г. новаторскую по интерпретации материала статью под вызывающе кратким заголовком «Панславизм», О.В. Павленко обратила внимание на двойной стандарт в описании имперских идеологий и практик: «Если британский, французский, североамериканский, германский экспансионизм рассматриваются в историографии как явление закономерное и необходимое (да, но кому? <...> Б.), то [почему] аналогичная тенденция в российской внешней политике, одной из форм отражения которой и был “имперский панславизм”, вызывает столь негативное восприятие. <...> Павленко предприняла попытку оценочной ревизии и относительной нейтрализации термина «панславизм», рассмотрев варианты его ситуационного употребления и изменчивого содержательного наполнения, а также указала на мифологический слой в каждом из них. <...> Вопреки традиции, она сблизила «панславизм» со смежными терминологическими образованиями («славянская взаимность»2, «славянская идея»), поскольку настаивала на плавающем семантическом и прагматическом статусе его бытования. <...> В течение последующих лет их восприятие оставалось неоднозначным, если не игнорировалось вовсе. <...> В частности, Е.П. Аксенова в заметках о соотношении «славянской и национальной идеи», опубликованных в 2002 г., упоминает лишь о «фантоме панславизма» в «западноевропейской <...>