2016 УРАЛЬСКИЙ ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ВЕСТНИК № 5 Драфт: молодая наука ЕВА БОНА (Университет им. <...> В статье ставится проблема – указать на важнейшие точки соприкосновения между образом человека-рационалиста – Ивана Карамазова в главе «Бунт» романа «Братья Карамазовы» Достоевского и мироощущением Марины Цветаевой в последние годы жизни, выраженное в восьмом («О, слёзы на глазах!…») стихотворении второй части («Март») цикла «Стихи к Чехии». <...> Исходным понятием моих исследований является круг, который, в противовес положительным восприятиям, живущим в коллективном сознании человечества, в этом случае напоминает нам круг ада и безысходности, откуда надо вырваться, и наделяется такими признаками как тьма, жара, плен, бессонница, горе, одиночество, бунт, дисгармония, шум и т.д. <...> Для человека-рационалиста главным аргументом является жертвоприношение невинных существ во имя высшей гармонии, что и лирический субъект Цветаевой, и Иван Карамазов Достоевского ставят в центр своих высказываний. <...> Принципиальная разница между писателями заключается в том, что Цветаева полностью идентифицирует себя со своим рационалистическим лирическим субъектом, а Достоевский представляет человека-рационалиста как отрицательный и опровергаемый образ. <...> » [Достоевский 2007: 65], которая непосредственно перекликается с высказыванием лирического субъекта восьмого стихотворения («О, слёзы на глазах!…») второй части («Март») цикла «Стихи к Чехии» 35 2016 УРАЛЬСКИЙ ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ВЕСТНИК № 5 Драфт: молодая наука Марины Цветаевой: «… <...> После ареста мужа и дочери (1939) она уезжает в Чистополь и с 15 марта до 11 мая 1939 года пишет стихотворение «О слёзы на глазах!…», которое можно воспринимать и как завершающий акт всей поэзии Цветаевой, и в котором вследствие соединения «голоса боли с голосом самоубийства» [Маслова 2004: 122] в бунтарском изъявлении лирического субъекта Богу появляется «готовность и стремление к смерти» [Фрейдин 1994: 257]. <...> Главная цель <...>