Золотые страницы «ДН» Вениамин Блаженный Мне неизвестны библейские сроки. <...> * * * — Господь, — говорю я, и светлые лица Стоят на пороге, как птицы в дозоре, И вот уж отец мой — небесная птица, И матери в небе развеяно горе. <...> И тот, кто дыханья лишился однажды, По смерти становится трепетным духом, И это есть миг утоления жажды, Он в небе порхает блуждающим пухом. <...> — Господь, — говорят мне собака и кошка, И обе они на себя не похожи, — Мы тоже летаем, хотя и немножко, Хотя и немножко, мы ангелы тоже. <...> — Господь, — говорит мне любая былинка, Любая травинка возлюбленной тверди, И я не пугаюсь господнего лика, Когда прозреваю величие смерти. <...> «ДН», 1997, ¹ 5 * * * Я вовсе не стыжусь рукопожатья Избранников скитальческих дорог, И всех бродяг люблю я без изъятья, И тех всего нежнее, кто убог. <...> Бродяга в поле утреннем — не просто Обугленная веха на пути, А птица человеческого роста И ангел, чьих чудес не обойти. <...> А чудеса бродяги в том, что чудом Он где-то обитает на земле Каким-то драгоценнейшим сосудом, Колеблясь на бродяжьей колее. <...> — Что в глубине таинственной сокрыто, Какой бродягу окрыляет зов? <...> И словно бы во тьме я вслушиваюсь в шорох И вглядываюсь в тех, Кто на моем пути сжигает синий порох Земных своих утех. <...> Ах, это снова я — но я не тот, кем прежде Казался ходокам, — Я в новой прохожу бессмысленной надежде, Блуждаю по векам. <...> И это снова я — уже не путник в мире, Не вещая строка, А только некий миг, что затерялся в миге, В дремоте старика. <...> «ДН», 1997, ¹ 5 163 * * * Мне хотелось когда-то взлететь в небеса, Но не выше той ветхой избушки, Где я видел в окошке и кошку, и пса И где сиживал с трубкою Пушкин. <...> Мне хотелось когда-то чудес, но таких, Чтобы чудо являло веселость, И я сыпал стихами, как просом с руки, — Созревай, мой метельчатый колос! <...> . Мне хотелось когда-то быть выше чуть-чуть Всех чудес, что вершатся на свете, И раздать всем попутчикам по калачу <...>