Перекрёсток Николай Наседкин (Рассказ) 1 На охоту Виктор Тимошенко вышел злой. <...> Конечно, и погода не радовала: дождь пополам со снегом, мокрядь. <...> Виктор отвернулся от косо летящего липкого снега, достал из внутреннего кармана куртки плоскую металлическую фляжку, отвинтил крышечку, жадно глотнул пару раз. <...> Хотелось ещё хлебнуть, но перебарщивать не стоило — потом, после охоты, особенно удачной, можно будет и оттянуться по полной, расслабиться в кабаке. <...> Виктор запахнул поплотнее куртку-аляску цвета морской волны (ставшую от непогоды цвета волны штормовой), надвинул на брови норковую, совсем замокшую шапку (специально на охоту надевал — для внушительности), натянул перчатки и, нагнув голову, зашагал к «своему» перекрёстку. <...> Надо бы думать уже вплотную о предстоящей охоте, настраиваться на хладнокровие, однако ж нервы продолжали вибрировать и кукожиться. <...> Понятно, вся хандра эта от вчерашнего, от встречи с бывшим корешком Хрулём. <...> Оно бы и ничего: с корешем, с которым на одних нарах бока отлёживал, и повидаться не западло, да вот только у этого Хруля есть привычка дурацкая — как лишнего хлебнёт, так ненужное болтать-вспоминать начинает. <...> Его и на зоне за это не раз жестоко учили — всё не впрок. <...> А Виктору Тимошенко очень сильно хотелось бы кой-чего из прежней жизни забыть — особенно из первых подневольных дней. <...> Как, впервые попав в общую камеру, он при прописке 42 попытался вильнуть и вякнул, будто его подставили, дескать, его оклеветали, а на самом деле он никакого изнасилования не совершал. <...> Конечно, всё очень быстро раскрылось, и ему пришлось отвечать-расплачиваться по полной программе… Правда, со временем ему удалось совершить невероятное — не только вырваться из петушиного разряда, но даже и пробиться в авторитеты. <...> Заплатить за это пришлось двумя чужими жизнями, своими отбитыми почками и переломанными рёбрами да плюс десятью годами добавленного срока. <...> Но, опять же, не плата главное — главный итог в том, что, попав <...>