И. А. Гончаров. Заметки о личности Белинского
---------------------------------------------------------------------------Оригинал
находится здесь.
---------------------------------------------------------------------------1}
На
мой взгляд, это была одна из тех горячих и восприимчивых натур,
которые привыкли приписывать обыкновенно искренним и самобытным художникам.
Такие натуры встречаются нередко - я их наблюдал везде, где они
попадались: и в своих товарищах по
перу, и гораздо раньше, начиная со
школы, наблюдал и в самом себе - и во множестве экземпляров - и во всех
находил неизбежные родовые сходственные черты, часто рядом с поразительными
несходствами, составлявшими особенности видов или индивидумов. Все эти
наблюдения привели меня к фигуре Райского в романе "Обрыв", этой жертве
своего темперамента и богатой, но не направленной ни на какую цель
фантазии. Последняя была в нем праздною, бесполезною силой, и, без строгой
его подготовки к какому бы то ни было делу, разрешалась у него только в
бесплодных порывах к деятельности и уродовала самую его жизнь.
Но другие, богато одаренные натуры, став твердой ногой на почве своего
призвания, подчиняют фантазию сознательной силе ума и создают целую сферу
производительной деятельности. Так было и с Белинским.
Но напрасно приписывать избыток
фантазии и восприимчивость только
художническим натурам. Не одним художникам нужно творчество: это я говорю
вопреки мнению Белинского, или, по крайней мере, вопреки его словам, не раз
слышанным мною от него, что "Бог дал человеку быть творцом только в
искусстве".
Тут есть нечто недосказанное. Совершенно справедливо, что в искусстве
художник создает или изобретает сходства и подобия, т. е. образы
существующего или возможного в природе, а в сфере знания ученый только
угадывает или открывает скрытые законы или готовые истины. Но, сколько мне
кажется, в процессах самого этого угадывания или этих открытий действуют
также изобретательные или творческие силы и приемы. Не один Ньютон наблюдал
падающие с дерева яблоки и не один Фультон видел, как привскакивает крышка
на чайнике от пара - однако не угадывали же другие законов тяготения или
парового движения, - следовательно, и тот и другой были как бы творцы этих
законов.
Таким образом, нервозность, т. е. тонкие и чуткие нервы, а вследствие
этого впечатлительность и помощь фантазии присущи, как необходимый элемент,
всякой работе,
требующей инициативы мысли и изобретательной
производительности, не говоря уже о науке, искусстве, но даже в ремеслах,
чему мы видим немало примеров. Талантливый ремесленник, с помощью этой же
фантазии, делает новые, смелые шаги
в ремесле и иногда возводит его на
степень искусства.
Чуткость нерв и фантазии в художниках (живописцах, поэтах, актерах)
только разнообразнее и капризнее проявляется, по самому свойству и натуре
их дела, по образу жизни и прочим условиям.
И Белинский в сфере своей деятельности также творил по-своему, т. е.
угадывал смысл явления, чуял в нем правду или ложь, определял характер его,
и если явление представляло пищу увлечению, он доверчиво увлекался сам и
увлекал других. Пережив впечатление в самом себе, истратив на него потоки,
более или менее горячих, печатных или изустных, импровизаций, он потом
оставался ему верен уже в той доле правды, не какую он видел в пылу
увлечения, а какая действительно была в нем - и относился к нему умереннее.
Наконец у него были постоянные увлечения или влечения, плоды не одной
только фантазии или напряженной работы непрерывного умственного развития:
они составляли основу его честной и прямой натуры: это влечения к идеалам
свободы,
правды, добра, человечности, причем он нередко ссылался на
Евангелие, - и не помню где, - даже печатно. Этим идеалам он не изменял,
конечно, никогда и на всякого, сколько-нибудь близкого ему человека,
смотрел не иначе, как на своего единомышленника, иногда не давая себе труда
всмотреться, действительно ли это было так. Никаких уклонений от этих
путеводных своих начал он ни в ком не допускал и не простил бы никому иного
исповедания в нравственных, политических или социальных взглядах, кроме
Стр.1