Орловский государственный университет Поступила в редакцию 2 августа 2013 г. Аннотация: Статья посвящена изучению риторической структуры стихотворения М.Ю. Лермонтова, считающегося одним из лучших произведений русской элегической поэзии. <...> Анализ стихотворения показывает, что его воздействие на читателя в равной мере связано с суггестивным и аргументативным началом. <...> Суггестивность, как особое качество, очевидно, есть свойство всякой поэзии, направленной извне. <...> Примером тому может служить история хромого учителя красноречия Тиртея, пробудившего своими стихами в спартанцах мужество и почитаемого за это по всей Греции: «В историческое время не одни спартанцы, но и афиняне находили эти стихотворения пригодными для воспитания в юношах военной доблести и неустрашимости перед врагом». <...> Об особенном назначении поэта писали все выдающиеся мыслители, начиная с Аристотеля, который одним из первых обратил внимание на то, что «…в поэзии предпочтительнее невозможное, но убедительное возможному, но неубедительному». <...> Не случайно Цицерон подчеркивал, что «ораторами становятся, а поэтами рождаются» («Oratores fiunt, poetae nascuntur»). <...> Объектами рационалистического скепсиса, выраженного отрицательными формами (некому, не стоит, невозможно, нет), подкрепленными негативными или снижающими пафос значениями (что пользы, напрасно, не стоит труда, ничтожно, пустая и глупая шутка), оказываются «желанья», «любовь», некое «прошлое», «страсти» и, наконец – сама «жизнь» (!). <...> При этом нельзя не заметить, что большую часть художественного пространства занимает описание душевных движений лирического романтического героя, выстроенных в виде градации с понижением свойств: желанья (высшая форма романтического состояния, характеризуемого двойственным состоянием души – то, что Август Шлегель называл немецким словом «Sehnsucht» («томление»), качеством, присущим романтическому мирочувствованию в противовес античности [7, 546]), любовь <...>