Н. В. Гоголь
Мертвые Души (Том второй) (Из ранних редакций)
Н. В. Гоголь. Собрание художественных произведений в пяти томах.
Том пятый.
М., Издательство Академии наук СССР, 1952
OCR Бычков М. Н.
ОТРЫВОК ИЗ ГЛАВЫII
-- У тебя, отец, добрейшая душа и редкое сердце, но ты поступаешь так, что иной подумает о тебе
совсем другое. Ты будешь принимать человека, о котором сам знаешь, что он дурен, потому что он
только краснобай и мастер перед тобой увиваться.
-- Душа моя! ведь мне ж не прогнать его,-- сказал генерал.
-- Зачем прогонять, зачем и любить?
-- А вот и нет, ваше превосходительство,-- сказал Чичиков Улиньке, с легким наклоном головы
набок, с приятной улыбкой.-- По христианству именно таких мы должны любить.-- И тут же, обратясь к
генералу, сказал с улыбкой, уже несколько плутоватой:-- Изволили ли, ваше превосходительство,
слышать когда-нибудь о том, что такое: "Полюби нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит"?
-- Нет, не слыхал.
-- А это преказусный анекдот,-- сказал Чичиков с плутоватой улыбкой.-- В имении, ваше
превосходительство, у князя Гукзовского, которого, без сомнения, ваше превосходительство, изволите
знать...
-- Не знаю.
-- Был управитель, ваше превосходительство, из немцев, молодой человек. По случаю поставки
рекрут и прочего, имел он надобность приезжать в город и, разумеется, подмазывать суд. Впрочем, и они
тоже полюбили, угощали. Вот как-то один раз у них на обеде говорит он: "Что ж, господа, когда-нибудь
и ко мне! в именье к князю". Говорят: "Приедем!" Скоро после того случилось выехать суду на
следствие, по делу, случившемуся во владениях графа Трехметьева, которого, ваше превосходительство,
без сомнения, тоже изволите знать.
-- Не знаю.
-- Самого-то следствия они не делали, а всем судом заворотили на экономический двор, к
старику, графскому эконому. Да три дни и три "очи без просыпу в карты. Самовар и пунш, разумеется, со
стола не сходят. Старику-то они уж и надоели. Чтобы как-нибудь от них отделаться, он и говорит: "Вы
бы, господа, заехали к княжому управителю немцу: он недалеко отсюда".-- "А, и в самом деле",-говорят;
и сполупьяна, небритые и заспанные, как были, на телеги да! к немцу... А немец, ваше
превосходительство, надобно знать, в это время только что женился. Женился на институтке,
молоденькой, субтильной (Чичиков выразил в лице своем субтильность). Сидят они двое за чаем, ни о
чем не думая, вдруг отворяются двери -- и ввалилось сонмище.
-- Воображаю, хороши!-- сказал генерал.
-- Управитель так и оторопел, говорит: "Что вам угодно?" -- "А,-- говорят,-- так вот ты как!" И
вдруг, с этим словом, перемена лиц и физиономии: "За делом. Сколько вина выкуривается по именью?
Покажите книги!" Тот сюды-туды. "Эй, понятых!" Взяли, связали, да в город. Да полтора года и
просидел немец в тюрьме.
-- Вот на! -- сказал генерал.
Улинька всплеснула руками.
-- Жена хлопотать! -- продолжал Чичиков.-- Ну, что ж может какая-нибудь неопытная молодая
женщина. Спасибо, что случились добрые люди, которые посоветовали пойти на мировую. Отделался он
двумя тысячами да угостительным обедом. И на обеде, когда все уже развеселились и он также, вот и
говорят они ему: "Не стыдно ли тебе так поступить с нами? Ты всё бы хотел нас видеть прибранными, да
выбритыми, да во фраках. Нет, ты полюби нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит.
Генерал расхохотался; болезненно застонала Улинька.
Стр.1