Василий Гиппиус
Анна Ахматова
Источник: Литературная учеба. - 1989. - No 3. - С. 131-135. Публикация и комментарии М.
Баженова
Оригинал здесь: http://www.akhmatova.org/articles/gippius.htm.
Лет семь тому назад в литературных и поэтических кругах и кружках Петербурга как-то вдруг
заговорили о новом и несомненном таланте - Анне Ахматовой. За разговорами пришел и успех, сначала
все в тех же кружках, а потом и в публике - вообще, как известно, настолько же скупой на лавры,
насколько кружки на них расточительны. И Ахматовой стали рукоплескать не потому, разумеется, что
вдруг прозрели или выучились за одну ночь хорошему вкусу. Были разные причины ее успеха. О более
глубоких - позже, а пока назову одну из внешних, но важных: литературная улица всегда охотно
подхватывает малейший намек на "эпатацию буржуа". В первое мгновение она сама чувствует себя
эпатированной, но еще минута, и она понимает, что удобнее и почетнее присоединиться к эпатирующим:
ведь союз с недавними врагами всегда был и будет непременным условием жизни улицы во всех ее видах.
Элементы эпатации в мирке Ахматовой были, но враги и друзья еще усиливали их. Например, из
стихотворения о русалке выхватили начало: "мне больше ног моих не надо - пусть превратятся в рыбий
хвост" - и глумясь, относили их к автору. Во главе враждебно-дружеской улицы шел старый большевик
русской критики - Буренин [1].
Вечер - первая книжка Ахматовой - вышел при хороших ауспициях*. Лансере нарисовал
фронтиспис, Кузмин рекомендовал молодого поэта публике в остроумном, хотя и излишне манерном
предисловии. Впрочем, и без рекомендаций успех был бы обеспечен. За этот успех испугались те, кто
успел уловить в молодом таланте признаки вечной поэзии. Ахматова сразу выделилась из суетливой и
суетной толпы "молодых" - выделилась и благородством всего поэтического облика, и особенно -
искренней настороженностью голоса и смелыми приемами стихотворного мастерства. В меткости
эпитетов, в экономном - до скупости - расходовании поэтических средств видна была уверенная и
искусно-легкая работа, невидная широким кругам "ценителей", но очевидная глазу специалиста.
Мне пришлось быть в числе тех, кто приветствовал в печати выход в свет "Вечера". В моем
привете была и боязнь, что поэт, соблазнившись упоительными похвалами, забудет свою, уже явно
намечающуюся "большую тему" для эффектных и хорошо ему удающихся пустячков. Опасения эти не
сбылись: - "большая" лирическая тема окрепла в следующем сборнике - в "Четках" и всеми звуками
изобразилась в лучшей книге Ахматовой - в "Белой стае". Словесные игрушки отошли в тень, их
заслонили живые создания.
Мало-помалу и дешевый успех стал сменяться серьезным вниманием: за успехом в публике
пришел успех в обществе. Настало время спросить - в чем тайна этого успеха? Потому что "общество"
притязательнее "публики", хотя его требования и не те, что у специалистов. За одно художественное
совершенство и оно не сделает поэта своим любимцем - ему нужно, чтобы любимец тронул какие-то его
струны и какие-то его задания исполнил.
Чем же притягивают к себе стихи Ахматовой? Не силой мысли - для этого они слишком
эмоциональны, не стойкостью мировоззрения - для этого они слишком жизненны и хрупки. Я вижу
разгадку успеха и влияния Ахматовой (а в поэзии уже появились ее подголоски!) и вместе с тем
объективное значение ее лирики в том, что эта лирика пришла на смену умершей или задремавшей форме
романа.
Рядовой читатель мог недооценить звукового и ритмического богатства таких, например, строк: "и
столетие мы лелеем еле слышный шорох шагов" [2]] - но не мог не плениться своеобразием этих
повестей-миниатюр, где в немногих строках рассказана драма. Такие миниатюры - рассказ о сероглазой
дочке и убитом короле и рассказ о прощании у ворот [3], напечатанные в первый же год литературной
известности Ахматовой.
Потребность в романе - потребность, очевидно, насущная. Роман стал необходимым элементом
жизни, как лучший сок, извлеченный, говоря словами Лермонтова, из каждой ее радости, и не только
радости. В нем увековечивались и современные сердца с непреходящими особенностями, и круговорот
идей, и неуловимый фон милого быта. Ясно, что роман помогает сознательно жить. Но роман в прежних
формах, роман, как плавная и многоводная река, стал встречаться все реже, стал сменяться сперва
стремительными ручейками ("новелла"), а там и мгновенными гейзерами. Примеры можно найти,
пожалуй, у всех поэтов; так, особенно близок современности лермонтовский "роман" - "Ребенку", с его
Стр.1