Всеволод Михайлович Гаршин.
Заметки о художественных выставках
--------------------------------------------------------------------------OCR,
spellcheck: Pirat
Доп. правка: В. Есаулов, 16 декабря 2004 г.
---------------------------------------------------------------------------Велика
дерзость, с которою я, человек толпы, решаюсь говорить о
живописи. Несколько лет тому назад в одной из больших газет было высказано
мнение по поводу рецензий г. Стасова, что-де Стасов карандаша в руки взять
не умеет, а с великим задором берется судить и рядить о произведениях
пластических искусств. Положим, все правда; почтенный художественный критик
сам не рисует и судит не без некоторого задора, что известно всем,
посещающим выставки картин и желающим уяснить себе их достоинства или
недостатки при помощи чтения трудов г. Стасова. Но, тем не менее, г. Стасов
сорок лет, как о том свидетельствует превосходно исполненный нашими
художниками адрес, выставленный теперь на акварельной выставке, пристально
следит за искусством. Из самого тона его статей читатель может судить о
степени его привязанности к нему. В качестве заведующего художественным
отделом Публичной библиотеки В. В. Стасов десятки лет состоит в буквальном
смысле слова заваленным всевозможными художественными произведениями.
Понятно, ему и книги в руки во всем, что касается рисунка, лепки, колорита,
линейной и воздушной перспективы и прочих таких вещей; понятно, что, следя
за развитием нашей живописи еще с той поры, когда не было русской школы,
когда начал работать первый русский живописец Федотов, и продолжая состоять
в роли оберегателя и пестуна нашей
живописи, в роли, исполняемой им с
самоотверженностью цепного пса, готового растерзать всякого врага родной
школы, Владимир Васильевич приобрел полное право судить и рядить, раздавать
отметки, возводить картины в ранг перлов творения или объявлять их "гнилью"
и жалкою мазнёю. Прочтите адрес, о котором я говорил, и вы убедитесь, что и
наши художники думают то же.
Мы, люди толпы, часто должны быть очень благодарны критикам, нас
просвещающим. Но, кроме В. В. Стасова и двух-трех художественных критиков,
большею частью безмолвствующих, у нас по этой части, что называется, хоть
шаром покати. Газетные рецензенты, с карандашиком и каталогом бегающие от
картины к картине и прислушивающиеся к мнениям знакомых и незнакомых
художников, чтобы потом внести их отрывочные замечания на столбцы газет, в
которых они кормятся, являются критиками более по какому-то странному
недоразумению. Писать о картинах так легко: недурной колорит, но отсутствие
жизненной правды; лепка портрета (и черт ее знает, что это за лепка такая!
думает критик) представляет собою явление невиданное; портрет г. X. писан в
репинских тонах; прибавил еще ракурсов там каких-нибудь да рассказал с
грехом пополам содержание картины, и дело в шляпе. В редакциях газет
художественная критика в полном загоне; сплошь и рядом мы видим в верхнем
этаже газеты и в нижнем два совершенно противоположные отзыва об одном и
том же произведении; это прямо указывает на то, что статьи художественных
критиков никогда никем в редакциях не просматриваются. Важное дело картины!
Пускай их пишут об этих пустяках что кому угодно! И действительно, пишут!
Один рецензент повторяет ошибки каталога, другой ухитряется приписать
одному и тому же г. Невреву две картины: одну - его "Княгиню Юсупову", а
другую - "Христос и грешница" Поленова. Перепутать фамилии, конечно,
извинительно, но приписать картины двух мастеров, необыкновенно резко
отличающихся своею художественною индивидуальностью, одному лицу - это
указывает на выходящее из ряда вон отсутствие понимания дела.
И мы, толпа, читаем все это, и мы иногда даже основываем на подобных
писаниях свои так называемые мнения. "Это хорошо, то плохо", говорим мы в
полном убеждении, что наше отношение к художникам заключает в себе главным
образом оценку их достоинств, и, заметьте, преимущественно технических. Мы
не можем понять, что нашего мнения
в технических вопросах никто не
спрашивает, что художник сам всегда знает, что у него в технике слабо, что
хорошо.
Он не просит у нас отметки за рисунок, письмо, колорит и
перспективу. Ему хотелось бы заглянуть в нашу душу поглубже и увидеть то
настоящее, что мы так упорно скрываем, то впечатление, на которое он
рассчитывал всею своею работою, не думая об контурах и колоритах, наше
отношение к нему как нехудожника к
художнику, ибо художник менее всего
Стр.1