О.В. Большакова – К вопросу О.В. БОЛЬШАКОВА РОССИЕВЕДЕНИЕ & RUSSIAN STUDIES: ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ В 2001 г. в системе отечественного гуманитарного образования появился новый учебный предмет – россиеведение. <...> Было выпущено основательное учебное пособие В.Ф. Шаповалова (2), начали организовываться центры россиеведения, в том числе в РГГУ. <...> Известно только одно: речь идет об изучении России (в т.ч. в контексте идеи о необходимости возрождения страны), о получении «настоящего научного» знания и в конечном счете – о преодолении кризиса идентичности. <...> В настоящее время доминирует следующая позиция: россиеведение – комплексное, междисциплинарное изучение российской цивилизации как живого межэтнического единства на базе мировой традиции цивилизационного подхода. <...> Характерно, что не определен окончательно и статус дисциплины: официальной специальности «россиеведение» пока нет, и соответствующий центр в РГГУ выпускает магистров по истории, политологии и филологии. <...> К тому же сформулированные российскими исследователями цели удивительно перекликаются с задачами, поставленными перед новой дисциплиной, возникшей в США в годы Второй мировой войны, – так называемыми area studies (региональными исследованиями), которые включали в себя междисциплинарное изучение более 120 регионов мира. <...> Так же как сегодняшнее россиеведение, региональные исследования в США начинались в условиях кризиса, хотя и более масштабного, носившего общеми258 о россиеведении – Россиеведение & Russian studies ровой характер. <...> Сначала это была Вторая мировая, затем – «холодная война» и процесс деколонизации. <...> Иными словами, новое академическое течение региональных исследований, так же как и организованные в его рамках Russian/Soviet studies, являло собой «интеллектуальную мобилизацию» США для ответа на внешние угрозы. <...> Тем не менее при всей ориентированности вовнутрь россиеведение заинтересовано в опыте американских Russian/Soviet studies, которые в свое время сумели достичь <...>