Центральноазиатский авторитаризм пережил серьезные испытания – общественно-политическими потрясениями, исламским радикализмом, внутренней междоусобицей. <...> Напомним выступления в Намангане узбекской исламской организации «Адолат» (1991), теракты в Ташкенте (1999), восстание в Андижане (2005), обвинение Назарбаева в коррупции – «казахгейт», чуть не обрушивший его легитимность за рубежом (1999–2000), длительную острейшую борьбу внутри «большой семьи» в Казахстане, попытку государственного переворота в Туркменистане (2006), революции в 2005 и 2010 гг. в Киргизстане. <...> Но повсюду авторитаризм доказал свою политическую состоятельность, устоял и обеспечил относительную стабильность в государствах. <...> Но даже если бы каким-то чудом в какой-нибудь стране Центральной Азии у власти оказались политики, склонные к либерализму и демократии, в конце концов им все равно пришлось бы использовать все те же старые схемы удержания власти. <...> Центральноазиатский авторитаризм привычно подразделяют на жесткий и мягкий. <...> К жесткому относят узбекский и туркменский режимы (при Туркменбаши этот режим не без основания именовался «неототалитарным»). <...> Отличие второго типа авторитаризма от первого состоит в наличии относительной свободы прессы и неправительственных организаций. <...> Тенденция ужесточения режима характерна и для «мягкого» авторитаризма Киргизстана и Казахстана, и для авторитарного правления, которое установилось после гражданской войны (1992–1996) в Таджикистане. <...> На чем основана центральноазиатская «вертикаль власти», построенная задолго до российской модели, провозглашенной Путиным? <...> В то же время центральноазиатским правителям нужно было, во-первых, всячески укреплять властную вертикаль, чтобы избавляться от конкурентов, во-вторых, адаптировать ее к местной традиции, а в-третьих, формально придать ей демократическое обличье. <...> Успех был предопределен тем, что казахстанский президент Нурсултан Назарбаев, узбекистанский <...>