Николай Георгиевич Гарин-Михайловский
Инженеры
Из семейной хроники
---------------------------------------------------------------------------Гарин-Михайловский
Н.Г. Студенты. Инженеры. М., "Худож. лит.", 1977. 389 с.
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru, http://zmiy.da.ru), 25.10.2004
---------------------------------------------------------------------------"Студенты"
(1895 г.) и "Инженеры" (незаконченная) - две последние
повести тетралогии Н. Г. Гарина-Михайловского.
Прослеживая дальнейшее
становление характера своего героя - Артемия Карташева - автор дает в
"Студентах" широкую картину жизни, быта и настроений студенчества. В
тетралогии художественно преломился богатый и разнообразный жизненный опыт
писателя,
отразилась современная ему русская действительность
предреволюционной эпохи. Горький называл тетралогию "целой эпопеей".
I
- Довольно!
И осветились вдруг весь этот громадный зал в два света,
экзаменационные зеленые столы, черные доски. И это он, Карташев, стоял, и
это ему говорил профессор, пробежав глазами исписанную доску:
- Довольно!
Там в открытых окнах был май, легкий ветерок качал занавески,
доносился аромат распускающихся деревьев, сверкало солнце, грохотали
мостовые. Карташев кладет в последний раз в жизни этот мел и повторяет
мысленно
"довольно",
стараясь как можно сознательнее пережить это
мгновение. Итак, довольно, он - инженер. То, к чему четырнадцать лет
стремился с многотысячным риском сорваться, - достигнуто.
Каким недостижимым еще вчера казалось это счастье, и отчего теперь,
когда цель достигнута, безумная радость не охватывает его неудержимым
порывом, отчего он чувствует только, что устал, что хочет спать и что то, к
чему он стремился, теперь, когда это достигнуто, кажется ему таким
ничтожным, нестоящим...
И потом, положив мел и отойдя в глубь залы, Карташев продолжал ощущать
все ту же охватившую его пустоту, в которой как будто вдруг потерял себя.
Ему казалось, что нет больше ни его, ни всех этих людей, здесь
волновавшихся.
стоявших,
Что все
они только тени, быстро, быстро
проносящиеся в пространстве времени.
И что все эти радости, горе? Что вечно среди этого изменяющегося,
равнодушного, неудержимо несущегося вперед?
Двадцать пять лет его жизни казались ему теперь только одним
промчавшимся мгновеньем, в котором так ярко помнил он все, всякую мелочь. И
в то же время так скучно, так ничтожно, так прозаично все это. И все-таки
хорош этот день, этот ясный радостный май, в открытых окнах эти ароматные
вздохи ветерка, тянущего с собой привет полей, лесов. Он поедет скоро туда,
опять увидит свою Новороссию, ее степи, неподвижные, безмолвные, с угрюмыми
скирдами сена на горизонте, ясную тихую речку в камышах с далекою далью
сел, церквей, белых хаток, высоких и стройных тополей. И спит это все там
теперь в ярком сиянье веселого дня, молодой весны, радостных надежд.
Правда, там нет лесов. Здесь под Петербургом он только узнал эти леса,
полянки среди них, здесь под Петербургом только узнал он и аромат этих
распускающихся лесов и мощное пробуждение их сразу от зимней спячки. Осень
на юге, весна на севере. А эти ночи светлые, белые, - дни во сне,
молчаливые, светлые, ароматные. Этот аромат распускающихся душистых тополей
и сейчас несется с островов. Ах, эти острова, их сочная зелень, близость их
друг к другу, голубые полосы окружающей их со всех сторон воды. Карташев
вздохнул всей грудью. Везде прекрасна природа, и жизнь ее и красивее и
законнее людской жизни. Радость ее - радость всех, а радость одного
человека - всегда горе для других.
Стр.1