Н.В. Злыднева МОТИВ ВЕТХОЙ ОДЕЖДЫ КАК ПАЛИМПСЕСТ* Являясь важнейшим семиотическим маркером и подсистеОДЕЖДА И ВРЕМЯ: мой предметного кода культуры, одежда может быть рассмотрена в составе фундаментальных противопоставлений жизнь / смерть, мужское / женское, новое / старое. <...> В настоящей статье предполагается рассмотреть второй компонент последней из названных пар – старая, ветхая одежда как мотив советской литературы 1920–1930х годов в аспекте его места в поэтике авангарда, особенно авангарда «на излете», в том числе авангарда изобразительного, а конкретнее – в связи с фигурой палимпсеста. <...> Таким образом, тема ветхой одежды рассматривается в контексте проблемы взаимопереводимости кодов (в данном случае вербального и визуального) на основе изучения механизма переключения уровней художественного текста, а также взаимодействия семантики и синтагматики. <...> Одежда и время: Мотив ветхой одежды как палимпсест // Коды повседневности в славянской культуре: Еда и одежда. <...> Поэтому старая одежда выступает в литературном тексте не только как метонимия изменяющегося во времени телесного облика, но и как метафора жизни человека, быстротекущего индивидуального бытия. <...> У сербов есть поговорка: что наша жизнь – пара зимних пальто. <...> В безотходном производстве костюма народов Севера нет места старому: истершаяся меховая одежда идет на изготовление обуви. <...> Так, новизна одежды положительно отмечена в Евангелии, где она символизирует новый мир Христа: новые / ветхие одежды как молодое вино / старые мехи: И никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани, ибо вновь пришитое отдерет от старого, и 260 Одежда и время: Мотив ветхой одежды дыра будет еще хуже. <...> . Но при этом ветхие ризы выступают также и как положительный признак, являясь знаком смирения у Отцов Церкви – в русской традиции худость риз возлюбил святой, юродивый, нищий: например, в житиях Феодосия Печерского, Иосифа Волоцкого, Евфросинии Суздальской <...>