Архипова, С.Ю. Неклюдов ФОЛЬКЛОР И ВЛАСТЬ В ЗАКРЫТОМ ОБЩЕСТВЕ∗ «Диалог» власти и фольклора в Советском Союзе 1920– 1930-х годов не имел аналогов в истории, если не считать древнекитайской Музыкальной палаты, задачей которой было собирание народных песен, их обработка и создание новых, т.е. изучение настроения подданных и приспособление фольклора к нуждам государственной власти (с. <...> До революции «фольклором» считалось творчество социальных низов, не владеющих кодом «высокой» литературы и культуры, т.е. прежде всего крестьянские тексты и традиции. <...> Крупномасштабные социальные миграции способствовали «быстрой интерференции фольклорных текстов, принадлежащих изначально замкнутым социальным группам» (с. <...> В 1920–1930-е годы в России и в эмигрантских кругах «открывают» так называемый «новый фольклор» (в современной терминологии «постфольклор»): городские слухи и легенды, обывательские рассказы, песни, рифмованные выкрики разносчиков и торговцев, анекдоты, частушки, идиомы «новояза». <...> В научных работах появляются выражения «уличный язык», «уличный фольклор», «творчество городской улицы». <...> Фольклор и власть в закрытом обществе // НЛО. <...> 182 Фольклор и власть в закрытом обществе В 1924 г. Г.С. Виноградов пишет статью «Этнография и современность», в которой утверждает, что послереволюционное время – это никак не «порча старины», а самый благоприятный момент для исследователя, ведь именно теперь можно непосредственно наблюдать живые, актуальные переломные процессы в области языка и фольклора. <...> В 1920–1928 гг. в России и в эмиграции было опубликовано немало работ о фольклоре красноармейцев и белогвардейцев, нэпманов и работниц фабрик, изучен песенный репертуар уличных певцов, собраны коллекции альбомов рабочих и даже тюремный детский фольклор. <...> «Именно в этот период делается попытка с помощью фольклора понять тот регистр языка, на котором надо говорить с народом; этим он оказывается интересен как теоретикам, так <...>