Фельетон В длинном, но не настолько, чтобы комфортно разместить всех желающих, узком коридоре одной государственной конторы, как всегда по вторникам и четвергам, было полно народу. <...> Люди приходили сюда по разным причинам, объединяло которые одно: желание принимающей стороны получить банальную мзду, возведенную с недавних пор в благодетель берущего. <...> За дверями, украшенными витиеватыми табличками, восседали чиновники - кто в мундире, кто в штатском костюме. <...> Каждого из них, принимающих, томящихся в ожидании страждущих, этим же страждущим было отчасти жаль. <...> Они так и говорили, общаясь между собой в ожидании своей очереди: – Я, батюшка, искренне уверен, что всяк здешний чиновник не волен в действиях своих, ибо работу сию, поначалу кажущуюся пакостной, определяет его начальник. <...> Они, небось, апосля службы праведной, страдают душою, в церковь ходют, свечи господу нашему покаянные ставят и молятся, молятся… – Что-то я ни одного из них не видел в храме нашем. <...> А потом, они, небось, молются тайком, застенчиво, чего рисоваться на глазах у народа. <...> – Да, господа, это ж в какой кабале чиновники маются, жилы рвут, лишенные всякой инициативы и праведности деяний. <...> – Как что, разве можно было глядеть в эти измученные глаза, полные стыда и юношеской чистоты молодого чиновника. <...> Я вышел в коридор и чуть не упал в обморок, благо лавку люди сердобольные уступили, под руки подхватили. <...> Он и возьмет уверенно, и поговорит о чем-нить отстраненном так искренне, душевно… – А у меня, господа, в прошлом месяце в 11-м взяли документы, а конверт-то я, растяпа, дома забыл. <...> » Я аж прослезился и говорю: «Помилуйте, отец родной, нежели можно благодетеля, да обмануть. <...> Нежели я собака какая бешенная, руку берущего кусать буду? <...> » Он и сам прослезился после слов моих. <...> Я вот, господа, не смог бы так раскованно, легкой рукой эдак воздушно приподнять пухловатый конверт и грациозно уложить его в ящик тумбы. <...> – А давеча, господа, рассказывали, что служил тут в прошлом <...>