Марко Драго Свидетельство Пуриши Девяносто из ста, что никто не войдет в дом, в то время как я потрошу ящики в спальне. <...> Поэтому я, усевшись на край кровати, дышу спокойно, внимательно разглядываю себя в зеркале, прикуриваю сигарету, затем гашу ее, сворачиваю другую из табака и бумажки, зажигаю, рассмат риваю фотографии на комоде: вся картина жизни — вот девочка, девушка, потом цветущая женщина, на крайнем фото она с какимто типом, лицо которого мне кажется знакомым, отчего меня охватывает беспокойство — не хватало еще очис тить дом знакомого. <...> Я смотрю на растение, карабкающееся вверх по занавеси, искусственная зелень, без прожи лок, напоминает арбузную корку, но такого зеленого цвета, какой бывает только в океане. <...> Синяя борода кусает бедро женщины, раскрашенной, словно Мина в 1968 году. <...> Натыкаюсь на коммерческий канал и выхо жу, оставив телевизор включенным, в то время как некто успокаивает когото, я слышу слово «изнасилование», а дальше я уже на улице и в моих карманах золотиш ко, которое постепенно принимает температуру моего тела, и я пью за будущее в течение следующих 24 часов. <...> Известный футболист, из тех, кто частенько появляется на публике. <...> Когда реклама закончилась, футболист заговорил о какомто контракте, а потом перешел к Японии — «земле абсолютно иностранной» и к японцам — «дотошным и не боящимся трудной работы». <...> Потом добавил: «Женщины там без ума от итальянцев, но это не мой сорт женщин, потому что почти у всех толстые щиколотки, а мне нравятся женщины с изящными. <...> И потом, у меня есть невеста, Франческа, и мы поженимся через полтора месяца». <...> Никакого намека на кражу в доме, теперь я знал ее имя — Франческа. <...> Я был почти уверен, что с ним чтото не так, и почти три недели я только тем и занимался, что следил за его жизнью по газетам и журналам, которые попадали мне в руки, чтобы убедиться, что с ним не все ладно. <...> Сказал какуюто глупость по поводу моральной поддержки, но говорил это со скучным <...>