Александр Ревич: «Нельзя быть счастливым поэтом» Беседу ведет Наталья Игрунова Как часто мы повторяем, что в России писателю нужно жить долго. <...> / Я лежал на четырех ветрах,/ молодой безбожный вертопрах,/ почемуто бережённый 8 Александр Ревич. <...> «Нельзя быть счастливым поэтом» Богом», — напишет он спустя шестьдесят лет в «Поэме дороги». <...> Николай Панченко: «Ревич — один из немногих поэтов, чье присутствие в поэзии представляется мне гарантией ее духовности в будущем». <...> (Кстати, это очень замет но в итоговой, выстроенной по хронологии книге «Позднее прощание». <...> ) Тринадцать лет он переводил «Трагические поэмы» ТеодораАгриппы д’Обинье, говорит — даже характер изменился, стал таким же упрямым, как у Агриппы, и почерк стал напоми нать округлую старофранцузскую вязь. <...> Наталья Игрунова: Александр Михайлович, а как в вашей жизни возник Агриппа д’Обинье? <...> » И я сказал, что буду переводить только Агриппу д’Обинье. <...> …Так, «Бодлер, находивший в его стихах много близкого себе и цитировавший их…» (радостно) Вот, СентБёв! <...> СентБёв написал о нем огромную работу, где сказал, что Агриппа д’Обинье был самой крупной личностью этого века во Франции — наряду с королями. <...> Пушкин и Лермонтов — у них такого уровня не было ни одного поэта и быть не могло! <...> : Александр Михайлович, а у них был тот тип поэта, который в России был: такой властитель дум — как явление? <...> : А почему у нас сейчас такой тип поэта не востребован? <...> : Александр Михайлович, так почему же в ХХ веке, когда было немерено боли и страданий, это, как вы говорите, испарялось, почему такая поэзия уходила? <...> : «Я лежал на четырех ветрах, молодой безбожный вертопрах, почемуто береженный Богом»… <...> : В книге «Позднее прощание», таком «избранном» вашем, пожалуй, са мый большой корпус стихов, написанных начиная с девяностых. <...> И когда вы пишете про то, что его замалчивали как поэта, и о его любви к переводческому делу — в противовес расхожему стереотипу о переводе как муче нии, идущему <...>