Эхо Весомость достоинства Рубрику ведет Лев Аннинский Я охнул, когда он подал мне сумку. <...> Владимир Долматов, под началом которого в свое время я добрый деся ток лет проработал в журнале «Родина», демонстрирует мне, чем он теперь занят. <...> Сотни страниц текста и сотни иллюстраций — из фондов, архивов, музейных коллекций, частных собраний. <...> Этито книги достойно встанут на заветные полки библиотек. <...> Больше того: я вижу их и на домашних полках, где сберегаются книги для семейного чтения, — если в семье хотят, чтобы читали внуки и правнуки. <...> На обложке — фрагменты картины Максима Фаюстова: толпа, над толпой Козьма Минин — обратил к людям лицо, опален ное верой и распяленное призывным криком. <...> Задний ум все еще седлает смя тенные души? <...> Дела же делаются со смутной надеждой, что — окупится, сладится… А Козьма кричит, что не сладится: платить за смятение умов и качание душ придется с оружием в руках… Подзаголовок тома: «История народного подвига». <...> И — финальная молитва: «Россия, Русь, храни себя, храни!» — строка, через три с половиной века после Смуты, видени ем всплывшая среди родных холмов в сознании поэта, а еще через полвека рубцом врезавшаяся в сознание народное. <...> Весомость достоинства Не излагая ни общепринятую (ни тем более какуюто новую) концепцию Смуты, позволю себе несколько психологических комментариев к судьбам лю дей, в нее угодивших1 Борис Годунов. <...> Странная репутация: ушел оболганный, испачканный с го ловы до ног; потом в памяти историков потихоньку очистился, а очистившись, предстал жертвой какойто мистическитемной катастрофы, словно на роду ему написанной. <...> Строитель гигантской страны — понимал неподъемность задачи, очерчен ной (предначертанной?) одержимым Грозным. <...> Последний (вернее, первый) психологический штрих: от царского венца пытался отказаться. <...> Что до концепции, то она видна из венчающей книгу статьи Андрея Богданова: вот как он комментирует события 7 апреля 1611 года, когда россияне <...>