Архитектор: К. С. Мельников Фото: Sergey Norin www.flickr.com ВАСИЛИЙ ВЛАДИМИРСКИЙ ТЕКСТ механизм номера Слова «советская архитектурная утопия» неизбежно ассоциируются с титаническими проектами 1920–1930-х годов. <...> 420-метровый Дворец Советов, Центральный дом Аэрофлота, здание Наркомата тяжелой промышленности на Красной площади. <...> Между тем архитекторы и градостроители СССР ставили перед собой более амбициозные задачи: они намеревались фундаментально изменить быт человека, а через быт – и сознание. <...> Какие-то из новаторских проектов удалось осуществить, от других пришлось отказаться, а некоторые замыслы, как считают эксперты, могут реализоваться в ближайшем будущем. <...> При всех несомненных минусах бытовые условия в таких коммуналках оказались несравненно лучше, чем в рабочих общежитиях или на съемных квартирах, где жильцы от безденежья вынуждены были сдавать в субаренду углы и койки. <...> Когда в 1920–1930-х годах в СССР началось массовое жилищное строительство, многие архитекторы попытались угадать, каков будет быт будущего, и спроектировать застройку с расчетом на то, что современники, вселившись в такие дома, быстрее откажутся от старых привычек и станут настоящими коммунарами. <...> Наглядным примером подобной «ячейки коммунизма» эксперт считает Дом-коммуну инженеров и писателей, возведенный в Ленинграде в 1927 году по проекту Андрея Андреевича Оля (современный адрес дома – улица Рубинштейна, 7). <...> В здании, построенном силами будущих жильцов, было 52 четырехкомнатные квартиры без кухонь, а на первом этаже располагались столовая на 200 мест, детские комнаты, библиотека, душевые и парикмахерская. <...> Однако на практике «новый быт» не располагал к комфорту. <...> Жившая в Доме-коммуне Ольга Берггольц (и, вероятно, не она одна) жаловалась на плохую звукоизоляцию: «Если внизу на третьем этаже играли в блошки или читали стихи, у меня на пятом этаже было все слышно, вплоть до плохих рифм. <...> Через несколько лет здание перепланировали в более <...>