Федор Михайлович Достоевский. Хозяйка
Повесть
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
I
Ордынов решился наконец переменить квартиру. Хозяйка его, очень бедная
пожилая вдова и чиновница, у которой он нанимал помещение, по непредвиденным
обстоятельствам уехала из Петербурга куда-то в глушь, к родственникам, не
дождавшись первого числа, - срока найма
своего. Молодой человек, доживая
срочное время, с сожалением думал о старом угле и досадовал на то, что
приходилось оставить его: он был беден, а квартира была дорога. На другой же
день после отъезда хозяйки он взял фуражку и пошел бродить по петербургским
переулкам, высматривая все ярлычки, прибитые к воротам домов, и выбирая дом
почернее, полюднее и капитальнее, в котором всего удобнее было найти
требуемый угол у каких-нибудь бедных жильцов.
Он уже долго искал, весьма прилежно, но скоро новые, почти незнакомые
ощущения посетили его. Сначала рассеянно и небрежно, потом со вниманием,
наконец с сильным любопытством стал он смотреть кругом себя. Толпа и уличная
жизнь, шум, движение, новость предметов, новость положения - вся эта
мелочная жизнь и обыденная дребедень, так давно наскучившая деловому и
занятому петербургскому человеку, бесплодно, но хлопотливо всю жизнь свою
отыскивающему средств умириться, стихнуть и успокоиться где-нибудь в теплом
гнезде, добытом трудом, по'том и разными другими средствами, - вся эта
пошлая проза и скука возбудила в нем, напротив, какое-то тихо-радостное,
светлое ощущение. Бледные щеки его стали покрываться легким румянцем, глаза
заблестели как будто новой надеждой, и он с жадностью, широко стал вдыхать в
себя холодный, свежий воздух. Ему сделалось необыкновенно легко.
Он всегда вел жизнь тихую, совершенно уединенную. Года три назад,
получив свою ученую степень и став по возможности свободным, он пошел к
одному старичку, которого доселе знал понаслышке, и долго ждал, покамест
ливрейный камердинер согласился доложить о нем в другой раз. Потом он вошел
в высокую, темную и пустынную залу, крайне скучную, как еще бывает в
старинных, уцелевших от времени фамильных, барских домах, и увидел в ней
старичка, увешанного орденами и украшенного сединой, друга и сослуживца его
отца и опекуна своего. Старичок вручил ему щепоточку денег. Сумма оказалась
очень ничтожною; это был остаток проданного с молотка за долги прадедовского
наследия. Ордынов равнодушно вступил
во владение, навсегда откланялся
опекуну своему и вышел на улицу. Вечер был осенний, холодный и мрачный;
молодой человек был задумчив, и какая-то бессознательная грусть надрывала
его сердце. В глазах его был огонь; он чувствовал лихорадку, озноб и жар
попеременно. Он рассчитал дорогою, что может прожить своими средствами года
два-три, даже с голодом пополам и четыре. Смерклось, накрапывал дождь. Он
сторговал первый встречный угол и через
час переехал. Там он как будто
заперся в монастырь, как будто отрешился от света. Через два года он одичал
совершенно.
Он одичал, не замечая того; ему покамест и в голову не приходило, что
есть другая жизнь - шумная, гремящая, вечно волнующаяся, вечно меняющаяся,
вечно зовущая и всегда, рано ли, поздно ли, неизбежная. Он, правда, не мог
не слыхать о ней, но не знал и не искал ее никогда. С самого детства он жил
исключительно; теперь эта исключительность определилась. Его пожирала
страсть самая глубокая, самая ненасытимая, истощающая всю жизнь человека и
не выделяющая таким существам, как Ордынов, ни одного угла в сфере другой,
практической, житейской деятельности. Эта страсть была - наука. Она снедала
покамест его молодость, медленным, упоительным ядом отравляла ночной покой,
отнимала у него здоровую пищу и свежий воздух, которого никогда не бывало в
его душном углу, и Ордынов в упоении страсти своей не хотел замечать того.
Он был молод и покамест не требовал бо'льшего. Страсть сделала его младенцем
для внешней жизни и уже навсегда неспособным заставить посторониться иных
добрых людей, когда придет к тому надобность, чтоб отмежевать себе между них
хоть какой-нибудь угол. Наука иных ловких людей - капитал в руках; страсть
Стр.1