Н. А. Добролюбов
"Губернские очерки"
("Из записок отставного надворного советника Щедрина. Собрал и издал М. Е. Салтыков. Том третий.
М., 1857")
Н. А. Добролюбов. Русские классики. Избранные литературно-критические статьи.
Издание подготовил Ю. Г. Оксман.
Серия "Литературные памятники"
OCR Бычков М. Н.
Прошел с небольшим год с тех пор, как первые "Очерки" г. Щедрина появились в "Русском
вестнике" и встречены были восторженным одобрением всей русской публики. До настоящей минуты г.
Щедрин не сходит с своей арены и продолжает свою благородную борьбу, не обнаруживая ни малейшего
истощения сил. Он печатает рассказ за рассказом, постоянно показывая в них, как велик запас его средств,
как неистощим источник его наблюдений. Мало того: к нему постоянно присоединяются новые бойцы, и
даже те, которые молчали до сих пор и прятались в толпе беспечных зрителей, - и те, смотря на него и
"вящшим жаром возгоря", отважно ринулись на поле бескровной битвы со всемогущим оружием слова.
Публика все еще с любопытством следит за зрелищем этих подвигов, а рассказы в щедринском роде
прежде всего прочитываются в журналах. Но нельзя не видеть, что теперь нет уже ни в публике, ни в
литературе прежнего увлечения, прежней горячности и что многие донашивают теперь сочувствие к
общественным вопросам, как старомодное платье. Кто начал читать русские журналы только с нынешнего
года и не имеет понятия о том, что было у нас два года тому назад, тот потерял несколько прекраснейших
минут жизни. Странно говорить об этом времени как о давно прошедшем; но тем не менее нельзя
сомневаться в том, что оно прошло и что не скоро русская литература дождется опять такой же поры. Мы
вообще как-то очень скоро и внезапно вырастаем, пресыщаемся, впадаем в разочарование, не успевши
даже хорошенько очароваться. Растем мы скоро, истинно по-богатырски, не по дням, а по часам, но,
выросши, не знаем, что делать с своим ростом. Нам внезапно делается тесно и душно, потому что в нас
образуются всё широкие натуры, а мир-то наш узок и низок, - развернуться негде, выпрямиться во весь
рост невозможно. И сидим мы, съежившись и сгорбившись "под бременем познанья и сомненья" 1 в
совершенном бездействии, пока не расшевелит нас что-нибудь уже слишком чрезвычайное. Один из
ученых профессоров наших, разбирая народную русскую литературу, с удивительной прозорливостью
сравнил русский народ с Ильей Муромцем, который сидел сиднем тридцать лет и потом вдруг, только
выпивши чару пива крепкого от калик перехожиих, ощутил в себе силы богатырские и пошел совершать
дивные подвиги. В самом деле, вся наша история отличается какой-то порывистостью: вдруг образовалось
у нас государство, вдруг водворилось христианство, скоропостижно перевернули мы вверх дном весь
старый быт свой, мгновенно догнали Европу и даже перегнали ее: теперь уж начинаем ее побранивать,
стараясь сочинить русское воззрение... Так было в большом, то же происходило и в малом: рванемся мы
вдруг к чему-нибудь, да потом и сядем опять, и сидим, точно Илья Муромец, с полным равнодушием ко
всему, что делается на белом свете. Два года тому назад нас расшевелила война, заставивши убедиться в
могуществе европейского образования и в наших слабостях. Мы как будто после сна очнулись, раскрыли
глаза на свой домашний и общественный быт и догадались, что нам кое-чего недостает. Едва эта догадка
озарила наш ум, как мы, с редкою добросовестностью и искренностью, принялись раскрывать "наши
общественные раны" 2. Теперь многие уже начинают смеяться над этим, и скептики, уверявшие с самого
начала, что все это -
Тяжелый бред, души больной,
Иль пленной мысли раздраженье 3, -
теперь злобно торжествуют, иронически поглядывая на взрослых детей, всегда склонных к
увлечению и видящих все в розовом свете. Но как хотите, а над ними нечего смеяться: в их увлечении
было так много прекрасного, благородного, так много юности и свежести. Любо смотреть было, в самом
деле, на общее одушевление: самый робкий, самый угрюмый человек не мог, кажется, не увлечься, видя,
как все единодушно и неутомимо хлопотали о том, чтобы раскрыть "наши общественные раны", показать
наши недостатки во всех возможных отношениях. Каких тогда вопросов не подняли, до каких закоулков
не добрались!... "От Перми до Тавриды" 4 пронесся один громкий энергический возглас: идите все, кто
Стр.1