Глава седьмая «ВЗЫСКАНИЕ ПОГИБШИХ» Ч ерез несколько лет приснился отроковице Матроне Никоновой вещий сон: ей явилась Царица Небесная, которая «в себинский храм просилась». <...> Родители девочки пришли к отцу Василию Троицкому посоветоваться: — Батюшка, а помните, как Матрона, когда маленькая была, иконы со стены по ночам снимала? <...> Мы думали, она играет с ними… Отец Василий добродушно улыбнулся: — Помню, помню. <...> Для того чтобы уяснить глубинный смысл этого деяния святой блаженной провидицы, нужно понять, что для русского человека олицетворяла собою икона, какое место занимала в жизни. <...> У нас они, сам знаешь, привыкши два раза в год к Владычице, Знаменью Коренской Божьей Матери ходить, а здесь этаго заведения нетути — ну и тосковали. <...> Может ли природа наша обойтись без образа? <...> На упр¸ки иконоборцев в том, что христиане, вопреки заповеди, поклоняются доске — идолу, созданному человеком, преподобный Иосиф Волоцкий отвечал, рассуждая об изображении Святой Троицы: «Не вещь мы почитаем, но видимый образ красоты Божьей, ибо почесть, оказываемая иконе, переходит на Первообраз. <...> В непрестанных молитвах и благонесущем посте создавался «видимый образ красоты Божьей». <...> К тому времени, когда Матрона увидела свой сон, в коем в себинскую церковь «Божья Матерь просилась», в среде русских иконописцев возникли негативные явления. <...> Они продолжали традиции, воплощ¸нные в работах древних мастеров, уроднялись общенародной душе, объединяя различные культурные слои современного им православного населения России. <...> До наших дней дошли имена Никиты Савватиева с Поволжского понизовья; Ивана Пошехонова, сына известного реставратора фресок Киево-Софийского собора; даровитого, обладающего большим вкусом московского иконописца Силач¸ва — его работы даже император Александр III принимал в подарок с благоговением. <...> До сих пор ценятся знатоками работы иконописной мастерской муромского Благовещенского монастыря, возникшей в 20-е гг <...>