«О полифоническом характере романов Достоевского сравнительно недавно 3 Там же. <...> 17 евский должен был все испить до дна, чтобы на дне найти страдание и правду» (Боровой А.А. <...> А в дневнике 2 сентября 1932 г. Боровой записал: «Достонечности» и ницшевский ужас «вечного возвращения» без цели: «Человеческий мозг, логика, диалектика – бессильны против сильнейшей диалектики “бездны”, опрокидывающей любую телеологию. <...> О карамазовском бунте против абсурда жизни и ужаса смерти, не способном удовлетвориться социальным совершенством, он писал: «Но что – эти жалкие попытки объяснить безсмыслие и неутолимость человеческих страданий – перед основной, неотразимой мыслью о безсмыслии самого нашего существования, о навязанности, обреченности его. <...> Мы люди – лишь миг вселенского бытия; наша воля, наши цели гибнут без остатка в непознаваемом нами мировом круговороте» (там же. <...> Но, как и Камю, Боровой приходил к приятию жизни. <...> В книгах Достоевского Боровой находит и паскалевскую «бездну беско“революции”, давала ей единственно возможное [оправдание – зачеркнуто] объяснение. <...> Она онтологически несовместима с консервативным мировоззрением» «Диалектика Достоевского, опрокидывая все привычные святыни, подвергая сомнению все каноны, несла тем самым принципиальное оправдание 42 39 Подробную критику Боровым «теории прогресса» см. там же. <...> «И на вопрос – с кем был и был бы Достоевский – с революцией или реакцией? с полным убеждением мы отвечаем: только с революцией!» (там слабо знал революционную среду, «слишком брал на веру накипь революции и за хлестаковщиной ее не видел революции истинной, умевшей сочетать непримиримую классовую борьбу с такими высокими этическими требованиями, которые могли бы удовлетворить самую строгую ригористическую совесть» (там же. <...> Отсюда вывод «о неполноте характеристики социализма Достоевским даже в тех пределах, которые были доступны его наблюдению» (там же. <...> Боровой осудил попытки представить <...>