Саша Черный. Армейский спотыкач
Из сборника "Солдатские сказки"
Осмотрели солдатика одного в комиссии, дали ему два месяца для легкой
поправки: лети, сокол, в свое село... Бедро ему после ранения, как следует,
залатали, - однако ж настоящего ходу он не достиг, все на правую ногу
припадал. Авось, деревенский ветер окончательную разминку крови даст.
Попал он с лазаретной койки, можно сказать, как к куме за пазуху. На
палочке ясеневой винтом кору снял, - ходи себе барином да постукивай. Хочешь,
на завалинке сиди, табачок покуривай, - полковница вдовая на распределительном
пункте два картуза махорки ему пожертвовала. Хочешь, в коноплянике на рогоже
валяйся, легкие тучки считай да слушай, как кудрявый лист шипит... Окопы
словно в темном сне снились, - русский воздух, бадья у колодца звенит. Ручей
за плетнем воркочит, петух домашний штаны клювом долбит, - тоже, дурак, нашел
себе власть.
Семейство у солдата было ничего, - зажиточное. Картофельными лепешками его
ублажали, молоко свое, немеренное, в праздник - убоина, каждый день чаек.
Известно - воин. Он там за них, вахлаков, в глине сидючи, что ни день со
смертью в дурачки играл, как такого не ублажить. Работы, почитай, никакой,
нога ему не дозволяла за настоящее приниматься. То ребятам на забаву сестру
милосердия из редьки выкроит, то Георгиевский крест на табакерке вырежет, -
одно удовольствие.
А вокруг села, братцы мои, леса стеной стояли. Дубы кряжистые, - лапы во
все концы, глазом не окинешь. По низу гущина: бересклет, да осинник, да лесная
малина, - медведь заблудится. На селе светлый день, а в чащу нырнешь, солнце
кой-где золотым жуком на прелый лист прыснет, да и сгинет, будто зеленым
пологом его затянуло... Одним словом - дубрава.
Сидит так-то солдат под вечер на завалинке. Овцы с лужка через выгон серой
волной к своим дворам катятся, - которая овца на солдатское голенище
уставится, которая ясеневую палочку понюхает. Забава!..
Подсела тут старушка одна знакомая, - черный шлык, глазки шильцем, язык
мыльцем, голова толкачиком.
- Что ж, бабушка, - говорит солдат. - Внучки твои малинки лесной хочь бы
кузовок принесли... С молоком - важная вещь. Уж я бы им пятак на косоплетки
выложил. Да и грибов бы собрали. У вас тут этого земляного добра лопатой не
оберешь. А я бы насушил, да фельдфебелю нашему, с дачи на фронт вернувшись, в
презент бы и поднес. Гриб очень солдатским снеткам соответствует.
Пожевала старушка конец платка, головой покачала.
- Эх, сынок ясная кокарда! Стало быть, ты про беду нашу и не слыхал? Какие
тут грибы да малина, ежели в лес не то что дитё, - и сам кузнец шагу теперь не
ступит...
- Вот так клюква! Медведи к вам, что ли, с западного фронта по случаю
отступления на постой перешли?
- Эк, сказал! На медведей бы мы всем селом облавой пошли, нам же прибыль
была б. В аптеке, сказывают, нынче за медвежье сало по полтиннику за фунт
дают. Какие там медведи... И свои лохматые, какие были, из лесу не весть куда
ушли. Не то что человек, зверь лесной, и тот не выдержал!
- Что ж, бабушка, за вещь такая? Лешие у вас тут, что ли, расплодились? Да
они ж, милая, бессемейные, - сам от себя не расплодишься...
- А ты говори, да оглядывайся. Дело-то к ночи идет. И впрямь, дружок,
лешие... Допреж того с покон веку мы спокойно жили. В лесу хочь люльку
поставь: дятел на сучек сядет, чуб на бок, да и прочь отлетит. Только и всего!
Да, вишь ты, ненароком правду сказал: не иначе, как с прифронтовой полосы на
Стр.1