Чем не новый Скалозуб, с его окриком:
... я вам
Фельдфебеля в Вольтеры дам! <...> Плохо было дело, -- говорит он, -- с новыми исканиями и открытием
"новых мозговых извилин". <...> Новаторы работали не для удовлетворения старых потребностей, а для
создания новых. <...> И, значит, предложение капитала, как такового, на эту
область литературного производства было тоже нулевое. <...> Не видели ли мы, как "меценатство" -только более робкое и скудное -- в советском режиме возродилось в лице отдельных влиятельных людей,
в особенности комиссаров, стыдящихся грубой обнажённости коммунистического самодурства,
желающих хоть немного казаться "европейцами" и своим заступничеством иногда спасающих
обречённые на жертву начинания в области искусства и литературы? <...> Недаром тот же г. Степанов, с гордостью называющий себя "грубым" и "топорным" коммунистом, не
может говорить о Луначарском иначе, как с насмешкой над его миной "удручённого либерала",
желающего казаться "интересным, широким, культурным", возвышающимся "над грубой
коммунистической толпой". <...> В "Книге и революции" г. Степанов вменяет в вину капитализму то, что он не давал хода "новым
исканиям". <...> В "отчётах", печатаемых "для внутреннего
употребления" компартии и советской бюрократии, говорить об этом позволительно. <...> Как-то совестно по поводу таких вещей, как циническое озорство советских Бируковых и
Красовских или теоретизирования советских Иудушек и Скалозубов, говорить о великих принципах
социалистического миросозерцания. <...> Яркими штрихами рисовал он картину всеобщего закрепощения всех живых сил страны,
материальных и духовных, колоссальному спруту -- Государству. <...> Мертвящая централизация всего, плен
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
в колоссальной всенародной тюрьме-казарме -- таким пугалом выставлял он "государство будущего". <...> Самый догматичнейший из всех марксистов, папа ортодоксии Карл Каутский в своих
брошюрах "Социальная революция" и "На другой день после социальной <...>
Убийство_русской_литературы.pdf
В.М. Чернов
Убийство русской литературы
Републикация Б. А. ЛАНИНА
Оригинал здесь: газета "Литература", No 36/2002.
"Нам приходится повсюду -- и в литературе -- использовать "спецов", хотя бы они были
антисоветскими или внесоветскими по своим настроениям. Но их надо взять под строгий контроль, к
ним надо приставить комиссаров". Чем не новый Скалозуб, с его окриком:
... я вам
Фельдфебеля в Вольтеры дам!
Он в три шеренги вас построит,
А пикнете -- так разом успокоит!
И тот же самый г. Степанов имеет бесстыдство писать о жалком положении литераторов и
литературы при капитализме. "Плохо было дело, -- говорит он, -- с новыми исканиями и открытием
"новых мозговых извилин". Новаторы работали не для удовлетворения старых потребностей, а для
создания новых. На них был нулевой спрос. И, значит, предложение капитала, как такового, на эту
область литературного производства было тоже нулевое. Этим новаторам приходилось искать
покровительства у богатого человека". И г. Степанов не щадит красок для изображения унизительности
положения искусства, вынужденного прибегать к "буржуазному меценатству", для которого естественно
"смотреть на это дело, как на потеху". Но сколько бы ни наговорил здесь верного и даже азбучного
г. Степанов, в его устах всё это превращается в ложь и фальшь. Не видели ли мы, как "меценатство" -только
более робкое и скудное -- в советском режиме возродилось в лице отдельных влиятельных людей,
в особенности комиссаров, стыдящихся грубой обнажённости коммунистического самодурства,
желающих хоть немного казаться "европейцами" и своим заступничеством иногда спасающих
обречённые на жертву начинания в области искусства и литературы? Не видели ли мы, как порою такую
роль играет личное вмешательство всё ещё немножко чтимого в Кремле Горького? Или "блаженного"
Анатолия Луначарского, когда-то грешившего всякими ересями, вплоть до "богостроительства"?
Недаром тот же г. Степанов, с гордостью называющий себя "грубым" и "топорным" коммунистом, не
может говорить о Луначарском иначе, как с насмешкой над его миной "удручённого либерала",
желающего казаться "интересным, широким, культурным", возвышающимся "над грубой
коммунистической толпой".
В "Книге и революции" г. Степанов вменяет в вину капитализму то, что он не давал хода "новым
исканиям". И это тогда, когда из официального отчёта Госиздата -- следовательно, от того же
г. Степанова -- мы узнаем, что "Госиздат не может предоставлять типографские средства и бумагу на
перепечатку художественных произведений, которые и до революции имели ограниченное значение; на
издание научных и философских работ, которые дышат буржуазной ограниченностью и к тому же по
своему общему характеру найдут крайне малочисленных читателей. И нечего скрывать от себя, может
быть, иногда Госиздат не даёт выступить представителям новых исканий, из которых со временем
получилось бы что-нибудь ценное и положительное..."
"От себя" гг. Степановы этого не скрывают. В "отчётах", печатаемых "для внутреннего
употребления" компартии и советской бюрократии, говорить об этом позволительно. Но в журнале,
предназначенном для читающей публики, вроде "Книга и революция", за то же самое надо клеймить
капитализм. "Про взятки Климычу читают, а он украдкою кивает на Петра..."
Как-то совестно по поводу таких вещей, как циническое озорство советских Бируковых и
Красовских или теоретизирования советских Иудушек и Скалозубов, говорить о великих принципах
социалистического миросозерцания. И, однако, нельзя этого не делать.
Когда-то Герберт Спенсер2 написал против социализма памфлет под названием "Грядущее
рабство". Яркими штрихами рисовал он картину всеобщего закрепощения всех живых сил страны,
материальных и духовных, колоссальному спруту -- Государству. Мертвящая централизация всего, плен
Стр.1