За что ты взяла его от меня, безжалостная смерть? <...> Почему смеется солнце, почему синеет умиленное венецианское небо, почему шепчутся и
сквозят голубые прозрачные каналы, чему радуется праздная и веселая венецианская жизнь? <...> А Розоритта -- свеженькая и смуглая дочь нашей хозяйки, с чувственным ротиком и глуповатотомными глазами -- сыплет целый дождь цветов на тело моего дорогого... <...> Я не увижу завтра алеющего зарей
неба, не увижу бирюзовой дали, ни вечного солнца! <...> Он лежит передо мной,
как живой, под душистым покровом пышных цветов... <...> Ветерок, набежавший с моря, целует его лицо, которое я до сих пор так страстно и жадно
целовала. <...> Глубоко запавшие глаза и рот, улыбающийся новой величавой улыбкой. <...> Его усы и кудри я тщательно разгладила моими дрожащими пальцами, обливая их отчаянными
слезами... <...> Да, да, клянусь моей любовью, моей верой в существование загробного бытия! <...> К ней присоединяется голос, певучий и страстный, призывающий к неге,
и страсти, тихо рокочущий, -- настоящей голос прекрасной Италии. <...> И снова песнь, призывающая к жизни и счастью, льется в открытое окно. <...> Ему не надо теперь ни песен, ни ласк, ни улыбок роскошной
природы. <...> -- Их прислали друзья синьора... они тут и спрашивают когда панихида. <...> Панихида... да... скажи им, дорогая, вечером в 8, а завтра утром мы хороним синьора. <...> Но ведь ты веришь, что жена твоя не будет колебаться... <...> Я поцелую тебя и лягу... и придет смерть... от отравы, ножа или удушья, не все ли равно? <...> Как красиво и характерно было твое молодое лицо! <...> Печать вдохновенья лежала на высоком
белом лбу. <...> На мольберте я увидела, как в зеркале, отражение обрыва и Волги и золотого солнца, заходящего
за реку. <...> Встречи у обрыва, встречи в чаще заброшенного сада -- на реке и в целом лесу золотых колосьев,
кто вас не знает? <...> Виталий принадлежал к числу тех избранных, которые снабжены тем драгоценным даром
чуткости и понимания самых хитрых извилин души, на которую способны только талантливый натуры. <...> Он берег мое сердце, как скупец <...>
Прощение.pdf
Л.Чарская. Проблемы любви: Рассказы о женском сердце -- СПб.: П.П.Сойкин, 1903 -- 156 с.
(изд 1-е.) -- (Приложение к журналу "Европейская жизнь и Россия".)
Scan: Kapti, 2009г
OCR, SpellCheck: Carina, 2009г
Л.Чарская
Прощение.
I.
Минута... еще минута... еще... потом часы... потом дни... недели и годы...
Годы, годы, годы...
И все без него...
Почему без него? Как без него? За что ты взяла его от меня, безжалостная смерть?...
Или ты думаешь, что разлучила нас, схватив его в свои холодные объятья...
Почему смеется солнце, почему синеет умиленное венецианское небо, почему шепчутся и
сквозят голубые прозрачные каналы, чему радуется праздная и веселая венецианская жизнь?
Ведь его нет! Он умер. Они верно еще не знают этого. Он лежит тихо, тихо, как уснувший.
А Розоритта -- свеженькая и смуглая дочь нашей хозяйки, с чувственным ротиком и глуповатотомными
глазами -- сыплет целый дождь цветов на тело моего дорогого... - Тело...
Так, значить, он умер, на самом деле умер!
Прости, солнце, и небо, розы и мирты, и вы все, простите... Я не увижу завтра алеющего зарей
неба, не увижу бирюзовой дали, ни вечного солнца!
Ни я, ни он -- мы вас больше не увидим.
Я и он -- мы одно целое...
Я и он, мы жили одним взглядом, одним дыханием, одним чувством...
Наши сердца бились в одном согласном аккорде. И оба порвутся разом. Он лежит передо мной,
как живой, под душистым покровом пышных цветов...
Ветерок, набежавший с моря, целует его лицо, которое я до сих пор так страстно и жадно
целовала.
Оно мало изменилось, несмотря на болезнь...
Две три новые тени. Глубоко запавшие глаза и рот, улыбающийся новой величавой улыбкой.
Его усы и кудри я тщательно разгладила моими дрожащими пальцами, обливая их отчаянными
слезами...
Теперь слезы иссякли...
К чему они, когда через день, самое большое, мы соединимся, чтобы никогда не разлучаться...
Желанный!.. Милый!..
Чувствуешь ты, как я смотрю на тебя, слышишь мою клятву соединиться с тобой?
Да, да, клянусь моей любовью, моей верой в существование загробного бытия!
Под окном мандолина... К ней присоединяется голос, певучий и страстный, призывающий к неге,
и страсти, тихо рокочущий, -- настоящей голос прекрасной Италии.
Розоритта в испуге бросается к окну.
-- Нельзя, нельзя... здесь покойник.
-- Ничего, дорогая, пусть поет. Он любил музыку. Она не может оскорбить покойного.
И снова песнь, призывающая к жизни и счастью, льется в открытое окно.
А Виталий лежит неподвижно... Ему не надо теперь ни песен, ни ласк, ни улыбок роскошной
природы.
***
Он лежит, все лежит неподвижно...
Стр.1