Николай БОКОВ Письмо для Розенкранца — Мы хотели бы с вами поговорить. <...> Вепринцев оглянулся, разыскивая и второго, чтобы оправдать множественное число. <...> Гость поморщился, развел руками и развалился в кресле. <...> — Не узнает, Иван Иваныч, — вздохнул первый, сидевший ближе, хотя и его лицо оставалось в тени. <...> — Однако Вепринцев промолчал, и тогда первый перегнулся к нему через стол, заваленный ненужными бумагами, - теперь убрано было все, кроме телефона. <...> Им-то собеседник и воспользовался: набрал несколько цифр и произнес: — Иван Иваныч? <...> — Затем он опять развел руками и продолжал: — Не узнаете, товарищ Вепринцев, так что же. <...> Вепринцев и виду не подал, что произнесенное имя произвело впечатление. <...> — А вот и протокол, Иван Иваныч, которого товарищ так добивался! — сообщил первый силуэту в углу, вынимая из кармана бумагу и обмахиваясь ею, словно в комнате стояло лето. <...> — Да только мы за свободу и боремся! — строго сказал первый Иван Иванович. <...> В протоколе могло быть многое, если его служебный стол осматривали неделю назад. <...> С каменным лицом про232 должал он крутить ручку, щелкать на счетах, листать книги учета и поглядывать в пыльное окно. <...> За спиной немедленно возник товарищ Трояк, партийный организатор, и положил перед ним книгу: Вепринцев обещал и сегодня принес почитать. <...> Коллега Котова вдруг принесла десять рублей, занятые вчера до получки, и шепнула: — Простите: выкрутилась. <...> Искать пальто не пришлось: оно одиноко висело, а плащи и пальто коллег сгрудились в стороне. <...> В столь раннее для частной жизни время посетителей в пивном павильоне было немного, — там и тут они не отводили глаз от стакана, облокотившись на высокие круглые столики. <...> Самое главное в предложении неизвестных: встретиться с Калягиным и рассказать обо всем, но вести себя так, словно ничего не случилось. <...> И почему не встретиться, — он договорился с Калягиным повидаться, и если он позвонит ему, то совсем не по причине сегодняшнего разговора, а в доказательство <...>