— Чья это ра-ра-бота?. — выдавливает Иван Егорыч и тычет указкой в Индийский океан. <...> Колька старше других года на три, и среди буйной мелюзги с ее детскими делами и заботами живет нормальной жизнью взрослого мужчины: курит, пьет, гуляет с женщинами. <...> Иван Егорыч уже звонил в военкомат, уже просил забрать Кольку в армию. <...> — Кто?. — шепчет Иван Егорыч, взмахивая указкой, и теперь уже кажется, что не его ударили, а он сейчас ударит. <...> — Это не я! — кричит с места Саша Антошкин, кричит торопливо и отчаянно. <...> Стоит у доски пожилой мужчина в бостоновом костюме с жилеткой, горбит усталую спину, в который уж раз одинаковыми словами рассказывает детям про страну, где они живут, про ее географические подробности, — а внизу, на первом этаже, — квартира директора при школе, — лежит его больная жена, которая требует ухода, и дочка у него, легкомысленная девица, тоже требует присмотра, и быт, проклятый быт, отнимает редкие свободные минутки, — стыдно сказать: не то что книгу — газету полистать некогда, — да еще беспрерывно прибегают нянечки, сообщают о происшествиях во второй смене, ждут от директора скорых, решительных мер. <...> — Жарко чего-то. — громко, на учителя, говорит Витька, приоткрывает окно и заодно выглядывает наружу. <...> Колька здорово опоздал, чуть не на два урока. <...> — Давай ремень! — командует Витька и от своей сумки отстегивает, а Костя Хоботков, не понимая, тоже отстегивает. <...> Сидит Витька за партой: голодный, злой, на родного брата сердитый. <...> А недосмотришь — смотается Колька на сторону, дома не ночует, в школу черт-те когда приходит, а Витька должен врать-изворачиваться про какую-то тетку, которой у него сроду не было. <...> Рядом с голодным Витькой застенчиво притулился Костя Хоботков: бублик в рот не лезет. <...> Когда он снег с тротуара сгребает или пыль метет вслед за матерью, Костя его стороной обходит. <...> Наискосок от Кости жует свой бублик Саша Антошкин, меланхолично жует, без особой радости. <...> Сидит Антошкин на второй парте за могучей <...>