Кто знает, кому нужна была эта встреча, чья рука ее направляла, какой урок был в ней заложен? <...> А если иной раз и щелкнет голое чувство и я закричу, так только потому, что я человек, и ничто человеческое мне не чуждо . <...> Вот было только море, а вот рядом и заливчик появился, потом пошла в глубину стола река. <...> По реке я пустил муху с оторванными крыльями — чтоб не улетела. <...> Мишка пришел, выпил стакан-другой, сказал несколько слов — в нос, едва разборчиво — и свалился. <...> Моя судьба, судьба Мишки и еще кое-кого, кого здесь просто не было. <...> И каждый раз был это заново праздник взгляду. <...> Так вот Женька тоже самое глазами делать могла. <...> Белая рубашка на ней — глубокий вырез по спине и на груди. <...> . . Она дунула хозяйке в лицо, приблизившись к ней, протянувшись к ней через стойку. <...> Но я только оидел и глядел и боялся громко вздохнуть — вдруг растает, испарится. <...> Вдруг только видение это — раскроешь глаза заново и окажется: опять пустота, спящая хозяйка, Мишка, ерзающий носом по столу, мухи, мухи, мухи . <...> Тогда и скользнула по плечу ея предательская мишкина рука. <...> И поползла всё ниже и ниже, подбираясь к возвышению грудей. <...> Я видел как вспорхнула ея рука, а затем как потекло по мишкиной щеке красное, красное . <...> Черные боги с длинными усами глядели вниз, но поскольку Мишка оидел сразу под ними, разглядеть его они не могли. <...> Упал головой на стол, держится за щеку, а каплет ему на колени уже не кровь, слезы. <...> Все смотрел, как колышутся волосы, каскадами льются на плечи, и молчал. <...> Но, конечно, если кто-нибудь не знает Мишки — кто он такой, — рассказать ему нельзя. <...> — Ну-к ты, малютка! — она была уже у мишкиного плеча и тянула голову его вверх, рукой ухватившись за волосы. <...> Тонкая, красная полоса вдоль по всему лицу, начинается у самого глаза и опускается вниз до подбородка. <...> И теперь из-под белого смешно, жалко выглянули черные мишкины глаза. <...> Его там и оставляли, и порой только под утро приходил он в себя и брел на полянку, куда дом наш переносился <...>