Пушкина «Медный всадник» в русской литературе XIX и XX века: функции национального мифа в постреволюционную эпоху (1917–1930-е годы): Монография. <...> Современная украинская русистика часто удивляет масштабностью замыслов и глубиной их реализации. <...> Лишь конференции да защиты диссертаций создают ныне среду, в которой происходит обмен научными идеями и книгами. <...> В домашней библиотеке автора этих строк есть немало книг, вышедших в Украине, уже зачитанных до дыр не только хозяином, но и студентами, и аспирантами, однако появление их на книжной полке носило, увы, случайных характер. <...> Появление таких книг не может оставаться частным делом хозяина домашней библиотеки и зависеть от широты его личных знакомств, а должно получать соответствующий их значимости научный резонанс. <...> В полной мере это относится и к изданию Андрея Борисовича Перзеке. <...> Данная книга — предельно широкое по литературоведческой и социокультурной проблематике исследование, имеющее два предмета: это, во-первых, поэма А.С. Пушкина «Медный всадник», глубинные смысловые пласты которой подвергаются многоуровневому изучению с точки зрения мифопоэтики; во-вторых, рецепция поэмы и ее бытование в литературе и культуре 20–30-х гг. <...> При этом основополагающей идеей автора становится представление о «Медном всаднике» как явлении, перешедшем границы литературы: став национальным мифом, поэма сформировала некоторые архетипы мышления русского человека в исторической ситуации первой половины ХХ в. <...> Масштабность подобного замысла, как и научную смелость автора, трудно переоценить. <...> Первая часть книги посвящена глубинному исследованию поистине неисчерпаемых смыслов поэмы А.С. Пушкина «Медный всадник». <...> Краеугольным камнем интерпретации становится идея о том, что авторское «Я» в поэме, особенно во Вступлении, и собственно пушкинское «Я» разнятся. <...> Напротив, реальный автор, по мысли исследователя, не склонен идеализировать ни замысел Петра «в Европу прорубить <...>